︵︵︵︵︵︵︵︵︵︵︵︵

Доброго времени суток,

дорогие пользователи АА!

Сегодня я хочу познакомить

вас с Нефритовым императором.

━━━━━━━━━━━━━━━━━━

─────────────

‣ Кто такой Юй-ди?

─────────────

‣ Образ императора

─────────────

‣ Мифическая история

─────────────

‣ Почему нефритовый?

─────────────

‣ Образ Юй-ди в современном мире

─────────────

‣ Легенда “Нефритовый император и двенадцать животных"

°°━━━━━━━━━━━━━━━━━━°°

﹒❛ Кто такой Юй-ди? ❜﹒

───────────────────

──────

͙❛៹Юй-ди, или же Нефритовый император, - древнекитайское божество, которому поклоняются в даосизме.

Юй-ди - это кто-то вроде владыки мира, ведь вся вселенная находится под его контролем. Но несмотря на это, Юй-ди все же не первый по значимости бог в пантеоне даоса.

Нефритовый бог, согласно преданиям, управляет жизнью людей, растений и всего живого (и не совсем, нельзя ведь сказать, что духи и другие боги живые. Они, несомненно, существуют, но все же они не так смертны, как люди) с 36-го, самого верхнего неба. На этом уровне находится и его величественный дворец, под стать хозяину, который охраняется даосским святым - Ван Лин-гуанем. При дворе императора существуют различные министерства: министерство грома, министерство богатства, огня и т.п.

храм Юй-ди

﹒❛ Образ императора ❜﹒

───────────────────

──────

͙❛៹Как правило, Юй-ди по представлению людей изображался статным мужчиной в возрасте, лицо которого хладнокровно, никаких эмоций, а это, в свою очередь, является символом величия. Имеются борода и усы. Император восседает на величественном троне. Одет император в роскошный церемониальный халат, на котором, словно золотом, вышиты драконы (один из символов Китая). На его голове мянь - традиционный головной убор царя. В своих руках Бог держит нефритовую дощечку. Также существует мнение, что Юй-ди способен менять облик и даже перевоплощаться не в кого-то одного, а в 72 различных существ и предметов!

﹒❛ Минутка мифической истории ❜﹒

───────────────────

──────

͙❛៹Во времена правления императора Яо, Юй-ди остановил затопление огромных территорий реками, вышедшими из своих берегов. В 2278 году до нашей эры разделил Китайскую империю на девять провинций. За эти великие деяния Юй-ди был удостоен званием временного правителя, а затем стал наследником императора Шунь, начав править в 2205 году до н.э. Заложил основу правления династии Ся (правили до 1766 года до нашей эры).

﹒❛ Почему нефритовый? ❜﹒

───────────────────

──────

͙❛៹Вообще, Нефритовым император называется не просто так. Нефрит - это древний минерал, который в китайском народе принят священным с древнейших времен, олицетворяет сосредоточение власти.

У Юй-ди есть две жены. Одна из них второстепенная - Матоднянь, богиня шелководства. Также у правителя есть дочь, которая часто упоминается в фольклоре.

Почитание этого божества приобрело популярность и значимость в 11 веке нашей эры, во времена правления династии Сун.

В честь Юй-ди было возведено множество храмов, которые по сей день принимают посетителей.

﹒❛ Образ Юй-ди в современном мире ❜﹒

───────────────────

͙❛៹Образ Нефритового императора мы можем лицезреть и в нынешнее время. Так, например, Юй-ди упоминается в фильмах "Запретное царство" (2008 год; Китай, США) и "Аран и Магистрат" (2012 год; Южная Корея).

Легенда “Юй-ди и 12 животных”

͙❛៹Однажды, сидя на троне, Юй-ди наблюдал за своими владениями. Его заинтересовало, какими существами он управляет, что они делают, как живут, как подчиненные выглядят.

Для того чтобы узнать это, нефритовый император призвал своего верного помощника и приказал ему отобрать из великого множества невероятных существ только двенадцать самых забавных тварей.

Прибыв на землю, помощник передал приглашение во дворец императора Юй-ди Крысе. Он попросил её также пригласить от его имени и Кота, ведь Юй-ди был бы, по его мнению, изумлен его шубкой.

Затем, продолжив свой путь, помощник пригласил Быка, Тигра, Кролика, Дракона, Змею, Лошадь, Козу, Обезьяну, Петуха и Собаку. Им он тоже приказал явиться на следующее утро в императорский дворец к шести часам.

Все последующее время звери были заняты приготовлениями и прихорашиваниями. А Крыса нашла Кота и передала ему новость о визите к самому Юй-ди. Кот был очень рад этому приглашению.

Разбуди меня утром, пожалуйста, иначе я опоздаю.

Но хитрая Крыса пообещала ему это, а сама мучалась от зависти и всё думала, как испортить императору представление о ее “приятеле”. Недолго думая, она решила просто не будить Кота.

На утро, когда уже все одиннадцать животных предстали перед императором, он потребовал объяснений от своего помощника, ведь не досчитал ровно одной твари.

Поняв свою оплошность, помощник устремился на землю, в поисках двенадцатой зверушки. Он решил быстро найти замену ленивому Коту, и первой ему повстречалась Свинья, которую он и забрал во дворец.

А пока шли смотрины, Крыса всё никак не могла угомониться, ведь как она, такая маленькая и незаметная, должна превзойти этих животных? Для того чтобы привлечь внимание, она забралась на спину к Быку и стала играть на флейте. Очарованный игрой Крысы император сказал:

За твою сообразительность я дарую тебе первое место.

Быку, за его спокойствие и великодушие, Юй-ди дал второе место. Третье место досталось Тигру, он был бесстрашен, за свою нежную белую шерстку четвертого места удостоился Кролик. Дракон по мнению императора был похож на Змею на могучих лапах, он занял пятое место. Змее дали шестое, Лошади - седьмое, Козе - восьмое, Обезьяне - девятое, Петуху - десятое и Собаке - одиннадцатое. А Свинье император нехотя присудил двенадцатое место, она казалась ему самой безобразной из всех.

P. S. Как вы уже могли понять, эта легенда связана с Китайским календарем, которым пользуются и по сей день.

; см. также Душа, дух и духи). В даосском пантеоне Юй-хуан — второй из трех высших божеств трех сфер (сань цин). Образ Юй-ди сложился, видимо, примерно к X в. Предполагают, что на его формирование определенное влияние оказал образ Индры(кит. Ши-ди), пришедший в Китай сбуддизмом .

Юй-ди представляют обычно сидящим на троне в церемониальном имп. халате с вышитыми драконами (лун), в царском головном уборе-мянь , с нефритовой дощечкой в руках. Лицо его, обрамленное бородой и усами, лишено всякого выражения (даосский знак истинного величия). Считается, что Юй-ди живет в небесном дворце, к-рый находится на самом высшем из 36 небес небе Дало, откуда управляет всеми небесами, землей и подземным миром (ср. Эр ши ба тянь). У ворот дворца в качестве привратника стоит даосский святой Ван Лин-гуань . При дворе Юй-ди существуют своеобразные управы (министерства): грома, огня (хо-бу), моровых поветрий (вэнь-бу ), пяти священных пиков (У юэ), богатства и т.п.

У Юй-ди есть жена (о к-рой упоминается крайне редко), одной из его второстепенных жен считается богиня шелководства Ма-тоу-нян (см. Цань-шэнь), одна из его младших сестер считается матерью Ян Цзяня (см. Эр-лан-шэнь), его дочь Ци гу-нян (Седьмая девица) — фигура популярная в народных сказках и верованиях (ее дух вызывали девушки, гадая о суженом). По нек-рым даос. версиям, Юй-ди появился в момент творения и создания неба и земли, а живет он во дворце на горе Юйцзиншань.

Литература:
Ма Шу-тянь. Хуася чжушэнь (Божества Китая). Пекин, 1988, с. 28-36; Цзун Ли, Лю Цюнь . Чжунго миньцзянь чжушэнь (Китайские народные божества). Шицзячжуан, 1986, с. 27-38; Чэнь Цзянь-сянь . Юй-хуан да-ди синьян (Верования, [связанные с] Великим государем Юй-хуаном). Пекин, 1994.

Рифтин Б.Л.
Образ Юй-хуана овеян апокрифич. легендами. В наиболее полном виде они представлены в специально посвященном ему соч. «Юй-хуан цзин» («Канон Нефритового императора»), полное назв. — «Гао-шан Юй-хуан бэнь син цзи цзин» («Каноническое собрание [сведений] о путях и деяниях Высочайшего Верховного Нефритового императора»), входящем в даосский свод «Дао цзан» («Сокровищница Пути-дао »). Повествуется, что Нефритовый император некогда был принцем либо одного из удельных правящих домов эпохи Чжоу (XII/XI-III вв. до н.э.), либо некоего легендарного гос-ва Гуанъянь-мяолэ-го (Государство Сияющего величия и таинственной радости). Его рождению предшествовало чудесное видение его матери Бао-юэ-гуан ван-хоу (Царица Сияния драгоценной луны), увидевшей во сне мудреца Лао-цзы , привезшего с собой и передавшего ей младенца-сына. Наследовав трон отца, Нефритовый император показал себя мудрым и добродетельным правителем, но вскоре добровольно отказался от верховной власти и, передав бразды правления своему министру, вступил на Путь-дао . Проведя долгие годы в отшельническом уединении, он обрел бессмертие, присоединился к сонму бессмертных (сянь ) и духов, среди к-рых вновь выделялся добродетелями и необыкновенными способностями, что и позволило ему в конце концов стать их главою. Очевидно, что эта легенда является вариацией на тему канонич. версии жизни Будды .

На самом деле образ Нефритового императора восходит к религ.-космологич. представлениям даос. школы шанцин-пай («школа Высшей чистоты»), возникшей в эпоху Шести династий (Лю-чао, 229-589). В космологич. модели этой школы мировое пространство делилось на семь осн. сфер. Высшей считалась сфера «нефритовой чистоты» (юй-цин), там находился дворец Сань-юань-гун (Дворец Трех изначальных), а в нем обитало божество, именовавшееся Юй-хуан дао-цзюнь (Нефритовый августейший господин Пути-дао).

Происхождение культа собственно Нефритового императора связано с очередными действиями по реформированию офиц. религ. представлений, предпринятыми правящим домом дин. Сев. Сун (960-1127). Основанный гвардейским офицером Чжао Куан-инем (927-976), ставшим впоследствии сунским имп. Тай-цзу (960-976), этот правящий дом остро нуждался в идейно-религ. доказательствах своего права на верховную власть. Такую попытку осуществил имп. Чжэнь-цзун (998-1022), третий монарх Сев. Сун, при к-ром как раз и произошло окончательное утверждение этой династии после предшеств. периода междоусобных смут. По признаниям Чжэнь-цзуна, изложенным в спец. декретах, на протяжении 1007-1012 ему было явлено неск. видений (первое — в ночь на 11 дек. 1007 по совр. летосчислению) посланцев Нефритового императора, предупреждавших его о грядущем визите великого божества. В последнем из этих видений Нефритовый император предстал перед ним лично, возвестив ему, что он является одним из Девяти августейших правителей (цзю хуан в даос. мифологии — первые правители мира и человеческого об-ва), предком и божественным покровителем сунского правящего дома. В 1014 Чжэнь-цзун приказал воздвигнуть в имп. резиденции алтарь для жертвоприношений Нефритовому императору с его изваянием и воздавать ему офиц. почести. Культ Нефритового императора, поддержанный было преемниками Чжэнь-цзуна (хотя и без придания ему статуса главного государственного культа), через нек-рое время утратил религ. актуальность.

След. этап в эволюции культа и образа Нефритового императора также связан с религ. реформами (см. Шэнь сяо), проведенными последним имп. Сев. Сун — Хуй-цзуном (1101-1126), объявившим высшим покровителем правящей династии божество, именуемое Юй-цин-ван (Царь нефритовой чистоты). Хотя реформа Хуй-цзуна потерпела полную неудачу как в религ., так и в политич. плане (падение дин. Сев. Сун), она способствовала распространению культа Юй-хуана. Он был заимствован новыми даос. школами, в частности цюаньчжэнь-цзяо («учение совершенной истины»), возникшей в XII в. Через пантеон этой школы, в к-ром Юй-хуан занял главенствующую позицию, его культ утвердился (XIV-XVII вв.) в популярных верованиях. Там он стал типологич. аналогом древних и гос. культов высших мужских божеств (Шан-ди , Тянь-ди — Небесный владыка/император), к-рые персонифицировали стихию неба (тянь ) и мужское начало (ян ; см. Инь-ян) мира. И в собственно даос., и в популярных верованиях Юй-хуан почитается владыкой всех божеств, главою бессмертных, повелителем Неба и Земли, рая и ада (результат контаминации даос. религ. представлений с буддийскими) и судеб отдельных людей. Важнейшее место в этом культе занимает вера в его ежегодное (в ночь с 24-е на 25-е число 12-го лунного месяца) нисхождение с небес в мир людей для проведения личной инспекции Поднебесной, к-рая, по даос. верованиям, длится до 9-го дня 1-го лунного месяца. В течение всего этого времени Нефритовый император незримо объезжает страну, вознаграждая достойных и наказывая виновных в нерадивости и дурных поступках, а в даос. храмах проводятся спец. литургии и торжества. Особенно пышно и тщательно обставляется момент встречи, когда все служители даос. монастырей в полном составе коленопреклоненно ожидают его прибытия, а также проводы. День проводов, являющийся и днем его рождения, отмечается торжеств. службой, завершаемой пиршественной трапезой, на к-рой, по поверью, присутствуют не только люди, но и бессмертные и духи.

Скульптурные изображения Нефритового императора непременно наличествуют в монастырях и храмах школы цюаньчжэнь-цзяо и, как правило (но не строго обязательно), в даос. святилищах др. школ и сект. Чаще всего ему отводится центр. строение храмового ансамбля — Нефритовый зал (Юй тан). В живописных композициях (в т.ч. на простонародных иконах нянь хуа) фигура Нефритового императора обычно дополняется изображениями многочисл. персонажей — божеств, олицетворяющих все сферы и области мироздания, либо членов его семьи, свиты и помощников.

Литература:
Алексеев В.М. Китайская народная картина, М., 1966, указ.; Кравцова М.Е. История искусства Китая. СПб., 2004, с. 493-495; Бай-юнь-гуань ([Даосское святилище] Бай-юнь-гуань). Пекин, 1983; Ма Шу-тянь. Хуася чжушэнь (Все боги китайцев). Пекин, 1988, с. 28-36; Cheng Man-chao. The Origin of Chinese Deities. Beijing, 1995, р. 135-143; Maspero H. The Mythology of Modern China // Asiatic Mythology. A Detailed Description and Explanation of the Mythologies of All the Great Nations of Asia. N.Y., 1964.

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 - . Т. 2. Мифология. Религия / ред. М.Л.Титаренко, Б.Л.Рифтин, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов, Д.Г.Главева, С.М.Аникеева. - 2007. - 869 с. С. 762-764.

Существует множество легенд, связанных с появлением Восточного календаря . Составлен он был около 5 тысяч лет назад и назывался Великим Кругом Времени . Календарь состоит из 12 частей. Каждая получила название какого-либо животного. В легендах говорится, что каждый человек приобретает черты характера того, в чей год он родился.

Восточным календарем пользовались тысячи лет народы Вьетнама, Китая, Кореи, Монголии, Японии и в других стран Азии. Позже эти страны, перешли (для удобства общения со всем миром) на всем нам привычное времяисчисление. Но в современном мире для Восточного календаря тоже есть место. В канун новогодних праздников всем интересно знать, какое животное будет символом наступающего года , чтобы приобрести себе символ будущего правителя Великого Круга Времени . По старинному поверью, это приносит счастье и удачу.

Итак, легенд, на самом деле, несколько. Вот одна из них.

Людей научил вести счет годам сам Нефритовый владыка Юй-ди . Однажды он попросил своих помощников привести к нему двенадцать самых достойных земных существ. В назначенный срок в Небесный дворец явились: Дракон , Бык , Лошадь , Обезьяна , Петух , Змея , Коза , Свинья , Тигр , Кролик , Пёс , Кот и Крыса . Кот и Крыса — друзья не разлей вода, и на встречу с императором Юй-ди тоже пришли вдвоём.

Повелитель Неба намеревался выбрать двенадцать правителей Времени по числу мест в Великом Круге Времени. Приветствуя пришедших, Небесный владыка Юй-ди с удивился, так как перед ним стояло большее количество претендентов, чем он звал. Юй-ди ненадолго задумался, а потом объявил, что завтра на рассвете пришедшие должны переплыть Реку Времени. Он будет ждать их на противоположном берегу и тот, кто приплывёт первым, станет хозяином первого года Круга Времени, а кто — последним, тому не достанется ценный дар!
Вечером звери с Драконом собрались у огня. Каждый думал о том, как бы первым преодолеть Реку. Пятеро из них сидели мрачнее грозовых туч. Это были Коза, Петух, Обезьяна и двое неразлучных друзей — Кот и Крыса. Ведь они не умели плавать.

После того как все разошлись, верные друзья — Кот и Крыса — отошли в сторонку пошептаться. Они знали, что из всех зверей Бык был самым простодушным и отзывчивым, и решили его обмануть.
Хитрецы отправились к нему.
- Дорогой Бык, ты плаваешь лучше всех, и ты такой сильный! Жаль только, что ты так плохо видишь, и тебе сложно будет найти дорогу. Чтобы помочь тебе, мы могли бы поплыть все вместе!
- Вы настоящие друзья, воскликнул Бык. Я сделаю плот, привяжу его к спине, чтобы вам было удобнее плыть на мне. На том они и порешили.
Крысе так хотелось прийти первой. Она была очень умной и поэтому все быстро придумала, главное — не забыть взять с собой высокий и упругий шест…

Пришло утро. Бык смастерил маленькое креслице для Крысы. Кот же устроился между рогов и указывал направление, куда плыть. И вот, когда они уже почти достигли противоположного берега Реки, Крыса взяла свой шест, ткнула его в шею Быка, оттолкнулась и приземлилась, перемахнув через Быка и прибрежную воду. Но прыгая, она задела Кота, и тот свалился в Реку. И чуть было не утонул. Бык, почувствовав землю, встал из воды. Его очки сползли, и он не заметил всего случившегося.
Впереди него мелькнула Крыса и Бык последовал за ней. А она, так жаждала победы, что, бросив друга в беде, понеслась к Небесному дворцу.
Они предстали перед владыкой Юй-ди: сначала прибежала шустрая Крыса, за ней появился уставший Бык.
- Я вижу первых зверей-правителей. Крыса , ты разочаровала меня! Как и обещал, я отдаю тебе первый год правления… Но расплата за твою победу будет горькой! Последствия отразятся на тебе и твоих потомках до конца веков! Ты же, Бык, получаешь следующий год в награду за твою доброту и выносливость!
Тут на подходе появился Тигр, самый благородный из всех животных. Он видел, как тяжело Быку плыть с громоздким плотом на спине, и не стал обгонять его. Тигр был рад и третьему месту, вручённому ему за великодушие. Четвёртый год правления Юй-ди отдал прыткому Кролику . Он жизнерадостно прискакал по камешкам.

Всем известно, что главная задача Драконов — охранять земли, сокровища, семейные ценности и традиции. Дракон быстрое создание, и ему не составило бы труда первым достичь Небесного дворца. Но сначала ему надо было проследить за порядком в своих владениях и собрать доверенные ему богатства. Только выполнив свой долг, он отправился к Небесному дворцу и прибыл лишь пятым.

Лошадь преодолела Реку вплавь, но на берегу она заметила Муравейник. Вокруг него сновали муравьи, и не было никакой возможности пройти, не придавив кого-нибудь из славных трудяг. Внезапно из Реки выползла Змея ! Ловкая и проворная, она скользнула мимо и получила шестой год правления за свою житейскую мудрость.

Когда же Лошадь выбралась из травы, бережно обойдя жителей Муравейника, и пришла к чертогам Небесного дворца, то получила седьмой год правления — за сострадание и заботу!

Что же сделали Коза , Обезьяна и Петух ? Они втроём построили плот! Сообразительная и Обезьяна увидела, как его делает Бык, и придумала поступить так же. Петух управлял строительством, а Коза помогала им во всём. Самыми последними они пустились в плавание и, в конце концов, добрались! Юй-ди вручил им восьмой, девятый и десятый годы Круга Времени. Выбрать очерёдность было сложно, и император распределил дары по росту: сначала Козе — за умение сплотить команду, потом Обезьяне — за смекалку, и Петуху — за талант всё контролировать.

Среди животных была ещё одна хорошая пловчиха — Свинья. Она быстро преодолела Реку и могла бы оказаться в числе первых, если бы не её любовь к грязи. Не найдя в себе сил покинуть тёплую тину, так и осталась лежать на берегу.

Следующим из воды вылез мокрый и уставший Пёс. Он был очень ответственным и разрывался, бегая, между домом и рекой. Выйдя на сушу, он напомнил Свинье, зачем та вообще залезла в Реку, и поплёлся к Небесному дворцу. Ответственному Псу достался одиннадцатый год.

За ним к престолу Юй-ди прибыла Свинья. С неохотой выкарабкавшись из прибрежной грязи, она потрусила за двенадцатым годом! И Нефритовый владыка вручил ей последний год правления Временем за умение наслаждаться жизнью.

Что же стало с Котом? Он выбрался из Реки тогда, когда все двенадцать подарков Нефритового императора Юй-ди были розданы. Кролик смотрел на Кота, и его сердце было полно сострадания, и он решил, что они с Котом будут править вместе!

Поэтому до сих пор в разных календарях путаница: кому принадлежит четвёртый год, Коту или Кролику? Кот глядел на столкнувшую его предательницу: никогда больше Крысе не жить спокойно! Как и было предсказано, за коварство Крысы страдает весь крысиный род. Нет ни одной крысы, которая бы не боялась кошки.
В период испытаний характер каждого виден как на ладони, поэтому Небесный владыка и устроил соревнование для будущих правителей Времени.

Он увидел, что доброта Быка делает его победителем, но его легко обвести вокруг пальца.

Крыса для победы использовала всё: хитрость, проворность и… своего друга. Она добилась своей цели, но прослыла в веках предательницей. Не расстраивайтесь, если вы родились в этот год. Древняя легенда показывает, насколько целеустремлёнными бывают рождённые в год Крысы , и учит ценить друзей. Кот тоже схитрил, договариваясь с Быком, но он был верен Крысе — своему единственному другу. Может, именно после этой истории все кошки гуляют сами по себе, боясь к кому-нибудь привязаться.

Тигр оказался благородным победителем. Давайте будем надеяться, что его великодушие не зависит от его настроения. У всех Кроликов славный и мягкий характер. На Драконов только можно положиться, они никогда их не выдадут. Лошадь позаботилась о тех, кто меньше и беззащитнее, а Змея показала свою ловкость и мудрость. Петух проявил себя как истинный руководитель: он собрал команду и управлял строительством плота. Обезьяна оказалась очень сообразительным и творческим созданием. Но, ни у Петуха, ни у Обезьяны ничего бы не вышло, если бы рядом не было Козы, которая сумела всех подружить. Пес так ответственно заботится о своём доме и защищает близких, что у него не остаётся времени на себя. Те, кто родился в год Собаки , должны побольше отдыхать и тщательно планировать свою жизнь. Не то их здоровья на все не хватит.

Свинья умеет радоваться жизни, но ей не хватает организованности. Люди, родившиеся в ее год, не забывайте о том, что в жизни надо двигаться к намеченным целям, а не валяться на диване.

История загробного мира Ивик Олег

Под властью Нефритового императора (Китай)

Приток китайских переселенцев в загробный мир во все времена был весьма велик. Уже двадцать пять тысяч лет тому назад туда направлялись усопшие, ритуально посыпанные охрой. Как там устраивались их души, мы не знаем, но археологи находят останки тел, увешанные ракушками и обработанными камнями. На рубеже эр ежегодный прирост населения в китайском потустороннем мире составлял примерно треть от общеазиатского. В восемнадцатом веке эта цифра увеличилась до половины. А если к тому же учесть, что в древности у каждого китайца, кроме детей, было по нескольку душ (в некоторых регионах до десяти, а у даосов даже до двенадцати), то, казалось бы, китайскому загробному миру грозит перенаселение. Однако этого, судя по всему, не случилось. Ведь, как известно любому китайцу, далеко не всякая душа обладает бессмертием.

Уже во втором тысячелетии до н. э., в эпоху Шан-Инь и тем более в сменившем ее на рубеже первого тысячелетия царстве Чжоу, выяснилось, что у большинства китайцев как минимум две души: материальная, «по», и духовная, «хунь». Позднее многие считали, что душ типа «по» может быть до семи, а типа «хунь» – до трех; были и другие варианты. Но так или иначе, души «по», сколько бы их ни было, вместе со смертью человека превращались в дух, называемый «гуй», и уходили в землю вместе с телом. Именно этой душе предназначались все те предметы и пища, которые родственники укладывали в могилу. Но душа эта, хотя и принадлежала покойному, относилась более к его телу, нежели к личности. Она обитала в могиле, пока тело хоть в какой-то мере сохранялось, и, если ей в положенные сроки продолжали приносить жертвы, «гуй» не вмешивался в дела живых.

Китайский писатель восемнадцатого века Юань Мэй в рассказе «Ученый из Наньчина» дает яркую иллюстрацию различия между душами «хунь» и «по». Он описывает, как к молодому ученому пришел его умерший друг и попросил выполнить ряд его последних поручений. Юноша охотно взялся исполнить просьбы покойного, а когда тот поблагодарил и собрался уйти, молодой человек предложил ему задержаться и немного поболтать. Друзья мирно беседовали, но постепенно внешность усопшего начала меняться, он стал агрессивен и в конце концов напал на своего бывшего друга. Люди, узнавшие об этой истории, объяснили ее очень просто:

«“Хунь” в человеке добрая, а “по” – злая; “хунь” – мудрая, а “по”– глупая. Когда он только пришел, духовное начало в нем еще не погибло, но вскоре “по” начала вытеснять “хунь”. Когда он исчерпал свои сокровенные заботы, “хунь” испарилась, а “по” – сгустилась. Пока в нем сохранялась “хунь”, он был тем самым человеком, что прежде; с уходом же “хунь” уже не был тем человеком. Трупы, что свободно двигаются, ходят, а также бродячие тени – все это создания “по”».

Но к счастью, «по» редко является к живым. Онаживет в могиле, а через некоторое время отправляется к некоему «Желтому источнику», или «Девяти истокам», там пребывает, влача призрачное существование и, по некоторым данным, в конце концов полностью растворяется в пневме – универсальной энергии Вселенной…

Про сам источник в «Истории династии Хань» написано, что он «под землей, мрачен в глубине» и что «уж если умер, некого вместо себя туда послать». Но острой необходимости кого-то посылать к Желтому источнику вместо себя, видимо, никогда и не возникало, потому что собственно личность человека издревле сосредотачивалась в другой его душе (или душах) – «хунь», которая возносилась к небу и превращалась в дух – «шэнь». Именно душа «шэнь», попадая на небо и сохраняя память и привязанность к оставшимся на земле родственникам, становилась посредником между людьми и сверхъестественными силами. Но в древности «шэнь» имели не все. Простолюдину она не полагалась вообще, а если она у него каким-то образом и оказывалась, то очень быстро исчезала. Люди познатнее, в зависимости от ранга, могли иметь более долгосрочную «шэнь», но и она была не вечна. И только император имел бессмертную «шэнь», которая, попав на небо, могла оказывать бессрочную помощь оставшимся в живых. Во главе небожителей издревле стоял могущественный бог-первопредок Шанди. Ему повиновались многочисленные духи, ведавшие громами и дождями, воинскими победами и разрешением женщин от бремени. Его власть над миром была безграничной. Но при этом Шанди в компании покойных императоров был если не «первым среди равных», то, во всяком случае, первым среди близких родственников. И вся чреда пребывавших на небе властителей переадресовывала ему просьбы своих земных потомков. Поэтому о «шэнь» покойных императоров следовало заботиться ради благополучия всех живущих. А поскольку жертвоприношения духам предков могли совершать только их прямые потомки мужского пола, то и роль ныне здравствующего императора трудно было переоценить: ведь он был единственным, чьи молитвы и приношения помогали удерживать мир в равновесии.

Постепенно Шанди стал устраняться от своих обязанностей, но роль императора от этого не умалилась: теперь он обращался напрямую к Небу, сыном которого являлся, и к духам своих непосредственных предков.

Для того чтобы покойный император пребывал на небесах в полном здравии и довольстве, хоронили его обычно очень пышно. В могилу укладывалиутварь, оружие, запряженные лошадьми боевые колесницы, тела животных… Сопровождала властителя и приличествующая ему свита. В основном это были военнопленные, но иногда в свиту попадали и приближенные. Так, вместе с владыкой царства Цинь в 621 году до н. э. отправились на небо еще 177 человек, в том числе три знатных сановника. Человеческие жертвоприношения на похоронах случались до конца эпохи Чжоу (III век до н. э.).

Потом обычай отправлять на небо вместе с покойным императором его свиту вышел из моды. Возможно, китайцы сообразили, что «шэнь» императора вечна, а духи его сановников, и тем более безродных пленников, очень скоро растворятся, оставив властителя в полном одиночестве. Эту проблему по-своему решил правивший в третьем веке до н. э. император Цинь Ши-хуанди: он приказал создать для своего загробного сопровождения глиняную армию. Точное количество воинов ее неизвестно, на настоящий момент археологи раскопали около восьми тысяч «солдат», изваянных из глины в полный рост, причем черты каждого лица – индивидуальны. В пятьдесят бронзовых колесниц впряжены глиняные лошади. Сегодня реставраторы восстанавливают поврежденные фигуры, и настанет день, когда пребывающий на небе император сможет вновь принимать парады. Но к сожалению, его армия навеки утратила боеспособность. Спустя всего четыре года после вознесения Цинь Ши-хуанди на небо в стране вспыхнуло восстание. Бунтовщики вскрыли захоронение и изъялиу «небесной стражи» ее оружие. Оно, кстати, оказалось достаточно «земным» и действенным: вскоре в стране воцарилась новая династия, Хань.

В эпоху Чжоу, которая началась в конце второго тысячелетия до н. э. и длилась около восьми веков, в царстве мертвых прошли заметные демократические преобразования: постепенно души «шэнь» появились практически у всех китайцев, даже у самых безродных. Конечно, они были, в отличие от «шэнь» императора, не бессмертны, но наделялись достаточно долгим существованием, а иногда и получали право на перерождение в новом теле. В конце концов сперва у жителей Южного Китая, а потом и по всей стране стала преобладать система трех душ: одна из них оставалась в могиле с костями покойного, вторая пребывала в табличке со своим именем на семейном алтаре (имя после смерти давали новое), а третья отправлялась в один из загробных миров. Только у детей до года души не было, поэтому никакими церемониями и жертвами их похороны не обставлялись. Что же касается детей, не достигших подросткового возраста, то их единственная душа еще не успевала разделиться на три и в случае смерти ребенка становилась блуждающим духом.

К эпохе Чжоу относится и еще одно событие загробного мира, которое известный синолог Л.С. Васильев называет «переворотом». Переворот был связан с именем такого, казалось бы, не склонного к новшествам человека, как Конфуций. Тем не менее этот ревнитель старины оказался подлинным революционером, полностью поменявшим систему приоритетов загробного царства. Если раньше основной задачей мертвых было оказывать помощь живым, то теперь, наоборот, главной целью живых стало заботиться о мертвых. Раньше к предкам обращались в случае нужды, теперь непрерывное почитание предков стало моральной нормой и даже смыслом жизни. В определенном смысле загробное царство подчинило мир живых и обложило его очень серьезными повинностями. Вся жизнь древнего китайца (и отголоски этой традиции дошли до наших дней) была теперь посвящена заботе о предках. Пока родители живы, китаец должен был служить им, считая это целью своего существования. Например, в случае денежных проблем добрый конфуцианец без колебаний продавал в рабство жену и детей, чтобы обеспечить родителей. Но главным делом жизни, конечно, была забота об их загробном благополучии. Лучшим подарком к шестидесятилетию отца или матери считался качественный гроб. Его ставили в одной из жилых комнат и регулярно покрывали новыми слоями шпаклевки и лака.

Вообще, загробной сохранности тела придавалось большое значение. Во-первых, непосредственно при теле обитала одна из душ. Но и те души, которые обитали в табличках и на небе, могли иметь проблемы, если с телом что-то было неладно. Поэтому самыми страшными казнями в Китае считались отсечение головы и четвертование. Одна мысль о них делала потенциальных преступников добрыми конфуцианцами. А если преступление все же было совершено и приговор неизбежен, судья мог получить немалую взятку за то, чтобы заменить расчленение на пристойную казнь вроде удушения, при которой кара постигала только тело, но не душу. Идея посмертного воздаяния за земные грехи поначалу была китайцам не известна (она появилась только в начале новойэры, в основном благодаря буддизму), и казненный удушением преступник отправлялся на то же самое небо, что и добропорядочные граждане. Правда, в последние века до нашей эры стали появляться первые сообщения о том, что в загробном мире тоже не все спокойно и душе угрожают многочисленные опасности. Об этом уже на рубеже четвертого – третьего веков до н. э. писал великий китайский поэт Цюй Юань в своей знаменитой поэме «Призывание души». Но опасности эти в равной мере относились и к преступным, и к добродетельным покойникам.

Традиционные похороны в Китае проходили весело. И чем глубже скорбь родных, чем больше их забота о покойном, тем больше веселья. Сами родственники погружены в глубочайший траур, но душа (или души) покойного должны получить последние радости на этой земле, поэтому вокруг гроба звучала веселая музыка, а в траурной процессии, сопровождавшей гроб на кладбище, могли оказаться и певцы, и танцоры, и комедианты на ходулях. Души вообще были охочи до зрелищ, и в театральной традиции Юго-Западного Китая позднее существовали представления, которые не требовали присутствия живых зрителей, – их давали для умерших.

После смерти родителей служение им продолжалось. На кладбищах совершались жертвоприношения в рамках заботы о душе, пребывающей в могиле. Но главная забота была о душе, заключенной в табличке на семейном алтаре. Этим табличкам не только приносили жертвы – им сообщали все важные семейные новости, с ними советовались по любым вопросам. В праздник их украшали лентами, им возжигали курения. И даже невеста, впервые переступившая порог мужниного дома, прежде всего шла представиться умершим предкам, а уже потом – живым членам своей новой семьи.

Поскольку душа, как известно, смертна, то при переходе в иной мир о ее долгожительстве следовало позаботиться. На погребальной одежде было принято вышивать знаки долголетия, а сам гроб старались изготовить из древесины, которая это долголетие символизировала: сосны или кипариса.

Для того чтобы душа, пребывающая в табличке, могла в полной мере насладиться предлагаемыми ей кушаньями, она в дни жертвоприношений вселялась в кого-нибудь из здравствующих потомков, обыкновенно в своего старшего внука, если таковой был. Именно его потчевали возле алтаря. Ему же при этом оказывали все те почести, которые причитались покойному.

Души, которые были удовлетворены заботой о себе, мирно пребывали в своих могилах, табличках и на небесах. Если же душа была недовольна, она могла стать вредоносным духом, или демоном. В таких духов превращались те, кто не имел потомков мужского пола, которые одни были вправе приносить жертвы умершим. Кроме того, в демонов превращались люди, чья смерть произошла каким-нибудь не самым приличным образом: утопленники, съеденные тигром, погибшие на чужбине… Не лучшая судьба ждала и тех, кто умер, не успев вступить в законный брак. Впрочем, это было делом поправимым: в загробном мире китайцы вступали в брак ничуть не хуже, чем в мире живых. Если невеста уже была просватана, но жених умирал до свадьбы, свадьбу в назначенный срок все равно играли, и невеста переходила в дом родителей покойного, выходя замуж за его жившего в поминальной табличке духа. Если же умирала невеста, то ее табличку переносили в дом жениха. Возможна была и свадьба между двумя умершими, которых родители могли просватать и поженить уже после того, как молодые люди успевали отправиться в царство мертвых. Брачный обряд при этом совершался, хотя и по упрощенной процедуре.

Но, несмотря на все меры, предпринимавшиеся для ублажения умерших, они упорно и часто возвращались в мир живых. Причем возвращались не в облике бестелесных привидений, а в виде вполне материальных демонов, оборотней, очень часто – лисиц. Они вмешивались в земную жизнь и даже вступали в браки с живыми: женщины-оборотни рожали своим живым мужьям вполне полноценных детей. И все-таки ничем хорошим такие браки, как правило, не кончались. Люди и демоны вели непрерывную борьбу между собой. Демоны насылали стихийные бедствия и болезни, соблазняли женщин, воровали детей. А люди защищались от них мечами и зеркалами, красными бобами и полынью, фейерверками и петушьей кровью. Демоны не любили, если на них плевали или мочились, и эти действия тоже хорошо помогали в непрестанной борьбе, которую китаец всю свою жизнь вел с легионами зримых и незримых духов.

С распространением даосизма борьбу с демонами возглавили даосские священники. А еще позднее прекрасным средством, предотвращающим козни демонов, стали буддистские сутры. Кроме того, возникла традиция подкармливать демонов: выяснилось, что издревле бродящие по земле неупокоенные души – это давно известные последователям Будды «голодные духи». Правда, буддисты отводили своим «голодным духам» отдельный мир, обособленный от мира живых. Но кто сказал, что они сидят там безвылазно?

«Голодный дух» – понятие видовое, он им и останется, сколько его ни корми. И все-таки сытый «голодный дух» становится несколько менее злокозненным, поэтому от демонов не только защищались, их еще и кормили. Конечно, не в храмах и не на алтарях, а на открытом месте, прямо на земле. Для них даже учредили специальный праздник, приходившийся на середину седьмого месяца.

Возвращались на землю и добрые духи, причем, как и злые, в немалых количествах. Как правило, это были правители, герои или просто образцовые чиновники и ученые мужи. Они становились покровителями городов и селений или ведали ремеслами. Правда, возвращались они на землю не телесно, но, с другой стороны, их души не растворялись в пневме и не уходили навеки к Желтому источнику, а оставались на небесах, навещая при этом мир людей и опекая его. Иногда их загробная судьба была извилиста и непроста. Так, живший в третьем веке полководец Гуань Юнь, умерев, сначала стал стражем монастырей, затем превратился в покровителя демонов и в конце концов дорос до бога войны.

Императоры один за другим жаловали ему разнообразные титулы; через двенадцать веков после смерти, одновременно с назначением на пост бога войны, он получил «божественное имя» Гуань-ди и почетное звание «Помощник Неба, защитник государства». А царь Лю Бэй, которому Гуань Юнь верно служил при жизни, тоже выдающийся полководец, основатель царства Шу, стал после смерти всего лишь богом плетенщиков, поскольку в юности зарабатывал себе на жизнь изготовлением циновок.

Но все, о чем мы до сих пор говорили, относится к взаимоотношению людей и духов. Теперь отвлечемся от живых и посмотрим наконец, как же выглядело китайское царство мертвых.

Надо сразу сказать, что информация о нем противоречива и недостоверна. Таких основательных исследователей, как Данте или Сведенборг, в Китае не было. Не было и единой религии, которая помогла бы установить в царстве мертвых хоть какой-то порядок. Никто толком не знал, сколько у человека душ, но каждую требовалось как-то пристроить. К ранее существовавшим богам постоянно присоединялись сонмы новых, вербовавшихся из вновь умерших. Картину запутывали легионы демонов, многие из которых были так похожи на богов, что ни о какой упорядоченной структуре всего этого сообщества не могло быть и речи.

В шестом веке до н. э. Конфуций попытался навести порядок в ритуале, но разъяснений в картину мироздания он не внес. А его современник Лао-Цзы положил начало даосизму и тем запутал ситуацию еще больше. Правда, сам Учитель Лао к реконструкции загробного мира руку не приложил – это сделали его последователи. И в то время, как даосские ученые мужи предавались неспешным размышлениям о принципе пустоты или следовали по мудрому пути «у-вэй» (недеяния), их коллеги попроще, пренебрегая всяким «у-вэй», спешно строили гигантский загробный мир так называемого «народного даосизма». Они обожествили мириады духов, и теперь души, которым раньше должно было, в положенный срок растворившись в пневме, уйти в небытие, обретали вечность. Достаточно было кому-то увидеть покойного во сне и получить от него дельный совет, чтобы новоявленному божеству тут же создавали святилище.

Даосские каноны, собранные в «Даоцзане», сами себе противоречат по поводу того, как устроены небеса. Даосы создали и преисподнюю, с которой тоже не все было понятно. Кроме того, они внесли путаницу в само понятие смерти и загробного мира. Знаменитый сон Чжуан Чжоу, наверное, известен всем, и все же рискнем еще раз процитировать великого даоса:

«Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он – бабочка, весело порхающая бабочка. Он наслаждался от души и не сознавал, что он – Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что он Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, что он – бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу».

После такого революционного заявления стало вообще непонятно, которое из царств, собственно, является царством мертвых и «кто куда умирает»: живые в царство мертвых или мертвые в царство живых. По Китаю бродили смутные слухи о реинкарнации. Для тех, кто не хотел умирать и отправляться неизвестно куда, даосы разработали теорию и практику бессмертия. Теперь можно было вообще не умирать: достаточно было придерживаться строгой диеты, включающей снадобья из киновари, и заниматься дыхательными и сексуальными техниками. Практическая сторона дела была проработана, но теоретическая яснее не стала. Даосы, даже достигшие бессмертия, тем не менее либо отправлялись на небо (прямо в телесной форме), либо переезжали в земной рай, информация о местоположении которого тоже была противоречивой (впрочем, из этого рая они периодически навещали обычных сограждан). Третья же категория «бессмертных» даосов все-таки умирала, но не насовсем. Умерев, они совершали ритуал «освобождения от трупа» и отправлялись в неведомо где находившийся рай. А для тех, кто успел умереть до появления рекомендаций по бессмертию, даосы проводили в своих храмах массовые переселения душ предков на небо, чтобы они обрели если не телесное, то хотя бы духовное бессмертие.

В первом веке н. э. в Китай пришел буддизм Махаяны. Буддисты принесли с собой более или менее четко сформулированное учение о реинкарнации, о загробном воздаянии и о загробных мирах. Но они, как и даосы, не стали создавать свое обособленное царство ни в китайском мире живых, ни в китайском мире мертвых. Ведь большинство китайцев, приняв даосизм или буддизм (а иногда и то, и другое сразу), не отказывались при этом от традиционных народных верований, подкрепленных конфуцианством.

В рамках пришлой религии в загробном мире Китая появились семь традиционных буддистских загробных миров и двадцать восемь небес, возникла Чистая земля будды Амитабы. Отдельные территории были зарезервированы для будды будущего, Майтрейи. Новые границы пересекали уже сложившиеся царства; умерев, человек оказывался под юрисдикцией нескольких религий сразу, и все его двенадцать даосских душ метались по семи буддистским загробным мирам, вступая в конфликты со множеством демонов и злостно нарушая принцип недеяния. Кроме того, буддисты, как ранее Чжуан Чжоу, объявили, что само понятие загробного мира не имеет смысла. После смерти человек (если только он не отправлялся в нирвану) мог попасть в несколько возможных миров, и тот мир, в котором он только что умер, был одним из них. Для души, скитающейся между нашим миром, миром голодных духов и миром ревнивых богов, все они в равной мере «загробные» и в равной мере реальные.

На самом деле для каждого человека все оказывалось, быть может, не так уж страшно. Отдельно взятый китаец все-таки придерживался каких-то местных и семейных традиций по поводу того, что ему надлежит делать после смерти и куда следует направляться. Но исследователи китайского загробного мира видят перед собой невообразимо запутанную картину, и авторы этой книги не рискнули бы отправиться туда без хорошего проводника. Путеводителей, подобных «Божественной Комедии» и охватывающих все сферы потустороннего мира, у китайцев тоже нет. Тем не менее рискнем, хотя бы фрагментарно, описать некоторые регионы китайского мира мертвых в их историческом развитии.

Традиционным местом обитания душ «шэнь» всегда считалось небо. В давние времена оно, вместе с будущей землей, пребывало в первозданном хаосе, из которого возник бог Паньгу. Бог рос, а вместе с ним росла и вселенная, в которой стал возникать какой-никакой порядок, а небо понемногу отделилось от земли. Произошло это, по-видимому, естественным путем, хотя средневековые гравюры и изображают Паньгу, отделяющего небо от земли с помощью долота и молотка.

Некоторое время небо благополучно существовало, в том числе и после смерти Паньгу. Однажды, в результате какой-то космической катастрофы (о ее причинах существуют разноречивые сведения), небо частично обрушилось, но прародительница людей Нюйва починила дыры расплавленными разноцветными камнями, а свод подперла с четырех сторон, использовав в качестве стоек ноги, отрубленные у гигантской черепахи. Починка в целом удалась, но некоторая кривизна неба осталась. Этим и объясняется тот факт, что полюс располагается не там, где ему надлежит быть – над центром Поднебесной, – а сдвинут на север.

Первое время после сотворения мира небо располагалось достаточно близко к земле и на него можно было подняться по специальным небесным лестницам. Но по-видимому, слишком много народа злоупотребляло этой возможностью. И однажды внук (по некоторым данным – правнук) легендарного Желтого императора Хуанди, Чжуань-Сюй, решил переместить небо подальше. Поскольку известно, что Хуанди, несмотря на всю свою мифичность, правил с 2698 по 2598 год до н. э., можно допустить, что деятельность его внука приходилась на вторую половину третьего тысячелетия. Именно тогда он приказал своим внукам Чуну и Ли прервать сообщение между землей и небом. Повинуясь императору, Ли поднял небо повыше, а Чун придавил землю пониже. Тогда же, по-видимому, было прервано непосредственное сообщение между небом и горной системой Куньлунь, на которой находилась нижняя столица Небесного владыки Шанди. Известно, что высочайшие пики этого хребта не достигают восьми тысяч метров; из этого следует, что до второй половины третьего тысячелетия до н. э. небо находилось по крайней мере не выше восьми километров над землей.

В эпоху Чжоу небо представляло собой полусферу, которая находилась на расстоянии 80 000 ли от земли. Понятие «ли» в разных районах Китая в разные времена колебалось около половины километра. Таким образом, можно принять, что небо отстояло от земли примерно на 40 000 километров. Видимо, именно на это расстояние разнесли небо и землю братья Чун и Ли. Поскольку остров земли плавал в океане, то небо с землей не соприкасалось – оно смыкалось с водой на горизонте. Души, обитавшие на небе, могли избрать для своего жительства либо одну из звезд, либо один из пяти «звездных дворцов»: срединный, восточный, западный, южный и северный. Центр неба находился в созвездии Большой Медведицы, здесь жили духи, ведающие жизнью, смертью и судьбой. Именно сюда, а также на Полярную звезду позднее стали переселяться даосы, обретшие бессмертие первого, наивысшего типа.

В конце эпохи Чжоу, примерно с четвертого века до н. э., небеса снова отдалились от земли, уже на расстояние до двух миллионов ли. Теперь их уподобляли куриному яйцу, внутри которого, как желток, плавала круглая земля; небо вращалось, а земля оставалась неподвижной. А уже в первом веке н. э. возникло мнение, что космос бесконечен. Возможно, эти преобразования были связаны с деятельностью даосов, активно заселявших небеса бессмертными душами, что и потребовало значительного их расширения. Сведения о структуре даосских небес противоречивы, во всяком случае, их несколько, возможно семь.

Кроме того, для китайцев, прежде всего для даосов, существовало нечто вроде земного рая, в который отправлялись «бессмертные». По-видимому, он имел несколько отделений, во всяком случае, в литературе упоминаются и Персиковый источник, и Пещерные Небеса, и Заоблачные Врата. Последние подробно описал в семнадцатом веке Лин Мэнчу Даосский рай находился в расселине высокой горы, внутри протекал волшебный источник, даровавший продление жизни и исцеление от болезней. На полянах росли удивительные цветы, в лесах пели сказочной красоты птицы, по саду, окружающему дворец, гулял белый олень. Описывая сам дворец с нефритовыми террасами, яшмовыми башнями и колоннами, инкрустированными кораллами, автор от избытка чувств перешел на стихи.

Во дворце, в окружении даосов, сидел владыка «бессмертных». «Его шляпа в форме лотоса была украшена пластинами из лазоревого нефрита, одежда из золотистых перьев в поясе подвязана желтым шнуром, на ногах – пурпурные туфли. В руке владыка держал жезл счастья, жуй – знак того, что небожитель способен достигнуть восьми сторон света. По бокам от старейшины – к востоку и западу – восседали по четыре небожителя в разноцветных одеждах, обликом благородные и прекрасные. В зале клубились многоцветные облака – символы счастья, воздух был напоен нежнейшим ароматом. Плыли тихие звуки, и в то же время вокруг царило безмолвие. Все дышало торжественностью и неземным величием».

Попасть в это неземное царство можно было, продравшись сквозь расселину в скале и затем вскарабкавшись к воротам по некоему девятиярусному сооружению из белого нефрита. Но даосы не приветствовали нарушителей границы и могли отослать провинившегося обратно. Предпочтительнее было попадать за Врата по небу, предварительно умерев и воскреснув, что в конце концов и сделал Ли Цин, о котором пишет Лин Мэнчу Когда сограждане даоса через несколько дней после его смерти вскрыли гроб, они увидели лишь бамбуковый посох, пару туфель и синюю ленточку дыма, а сам праведник уже пребывал за Заоблачными Вратами. Но даже и туфли его были слишком святы, чтобы оставаться среди обычных людей, поэтому вскрытый гроб взмыл вверх и исчез в вышине. Таким образом, горожане лишились священной реликвии, но они не прогадали. Улетевший гроб оставил после себя аромат, который впоследствии уберег город от эпидемии, бушевавшей по всей Поднебесной.

Под землей загробное царство китайцев прежде всего группировалось вокруг уже упомянутого Желтого источника, куда прибывали духи «гуй». Позднее здесь был учрежден посмертный суд. Судьей стал Сы-мин, который ранее ведал живыми людьми и вел списки их добрых и злых дел, с тем чтобы определить причитающийся им срок жизни. О расширении его полномочий на мертвых сообщает «Канон Великого благоденствия и равновесия», в основном написанный во втором веке нашей эры.

Точное расположение Желтого источника не известно. Однако известно, что холм Хаоли, или Сяли, – сборное место для всех умерших, где они ставились на учет, – находилось у горы Тайшань, что означает «Гора восхода». Здесь же располагалась одна из обителей загробного мира под названием Лянфу Места эти были, по-видимому, издревле вполне обустроены и рассчитаны на прием большого количества душ. У поэта конца третьего века н. э. Лу Цзи в стихотворении «Песнь о Тайшани» есть такие строки: «И на Лянфу есть постоялые дворы. И в Хаоли беседки есть. Дороги мира мрака заполнены сонмом душ умерших. В хоромах духов собраны здесь сотни душ».

Там же, в Лянфу, обитали обретшие бессмертие даосы. На горе Тайшань до сих пор можно видеть так называемый «Мост бессмертных» – каменное сооружение естественного, по мнению материалистов-геологов, происхождения (см. рисунок). К сожалению, конструкция моста не дает возможности судить о природе самих «бессмертных». С одной стороны, мост составлен из мощных каменных блоков, что наводит на мысль о телесности и даже весомости лиц, обретших жизнь вечную. Но с другой стороны, камни настолько ненадежно опираются один на другой, что трудно представить, чтобы люди из плоти могли пользоваться им в течение длительного времени.

Хотя сборный пункт для душ и находился на востоке, сама Страна мертвых (тех, что не сумели обрести даосское бессмертие) располагалась на западе. Владычица запада по имени Сиванму в юности имела хвост барса и клыки тигра, ходила растрепанной (хотя заколка для волос и была ее постоянным символом) и любила свистеть. Позднее она поменяла свой образ, причесалась, а хвост у нее отпал. Манеру свистеть она оставила и вместо этого научилась петь. Чжоуский царь Му-ван. правивший в самом начале второго тысячелетия до н. э., посетил царицу, принес ей в подарок шелка, пил с нею вино на берегах Яшмового пруда и слушал ее пение – он застал Сиванму уже красавицей. В ее свите состояли зайцы, толкущие в ступках снадобье бессмертия. Сохранились сведения о том, что в поисках этого снадобья хозяйку запада посетил знаменитый стрелок И – тот самый, что когда-то поразил своими стрелами девять солнц из десяти, чтобы спасти людей от засухи. Владычица Страны мертвых уважила просьбу знаменитого лучника, но, к сожалению, снадобье не пошло ему на пользу. Вместо стрелка им воспользовалась его жена, она стала бессмертной и отправилась жить на луну (кстати, один из зайцев Сиванму обитает именно там, и его можно видеть в полнолуние). А сам стрелок И позднее погиб насильственной смертью.

Еще одним из правителей китайского загробного мира являлся бог Янь-ван, или Яньло-ван (возможно, он сменил Сиванму на ее посту к тому времени, когда в загробном мире появились судебная и пенитенциарная системы). Янь-ван вершил суд над душами, сверяясь об их земных делах с записями в специальной книге. С появлением в китайском загробном мире ада, построенного по буддистскому образцу, Янь-ван возглавил его. Позднее, в Средние века, он был смещен с этого поста, и в загробном мире Китая сформировалась сложная иерархическая система. Сегодня во главе ее стоит Юй-хуан, Нефритовый император, ему подчинен бог мертвых Дицзан-ван.

Одно из основных подразделений китайского ада расположено в провинции Сычуань в уезде Фэнду. В нарушение старых традиций оно находится не на западе, а в центральной части страны. Ад, называемый Диюй, состоит из десяти подземных судилищ; это не самые свежие данные, но новых сведений не поступало, поэтому есть основания считать, что эта цифра соответствует действительности. По крайней мере, именно ее использовал в своей работе современный религиозный художник Цзян Ицзы, создавший в 2003 году гигантское полотно «Картины ада». Интересно, что еще в девятом веке судилищ было двадцать четыре, хотя население Китая тогда было в пятнадцать раз меньше, чем сегодня. Это наводит на утешительные мысли о том, что либо китайцы стали меньше грешить, либо суровые законы Диюя смягчились вслед за нравами в мире живых. Ведь раньше в Диюй попадали и художники, картины которых показались недостаточно нравственными подземному судилищу, и люди, непочтительно обращавшиеся с исписанной бумагой.. Не исключено, что некоторые статьи просто устарели; например, в свое время в залах третьего судилища истязали людей, которые думали, что император недостаточно заботится о своих подданных.

Каждое из десяти судилищ имеет по шестнадцать залов, в которых караются грешники. В первом судилище, возле неизменного Желтого источника, главный судья Циньгуан-ван допрашивает души и определяет их дальнейший путь. Праведные души сразу отправляются в десятое судилище, где судья Чжуаньлунь решает, кто в кого должен переродиться. Отсюда шесть мостов ведут в мир живых. Впрочем, несмотря на всю их праведность, души должны пройти на границе миров немало формальностей. Сначала списки будущих перерожденцев отправляются обратно, к главному судье Циньгуан-вану, на утверждение. Он передает их духу Фэнду-шэню. В павильоне богини Мэн-по души должны в обязательном порядке получить дозу «напитка забвения», и только после этого они могут возвращаться в мир живых, чтобы все начать сначала.

Что же касается грешных душ, то они распределяются по девяти «карательным» судилищам, в которых судебная система совмещена с пенитенциарной. Отсюда тоже можно попасть на землю, но никаких буддистских послаблений, вроде перерождения в тело животного, здесь не предлагают. Например, самоубийц отсылают обратно на землю в облике «голодных духов», никакие духовные подвиги им в этом существовании не зачитываются, и, умерев вторично, «голодный дух» отправляется в «город напрасно умерших», откуда нет пути к новым перерождениям. Как ни странно, единственная возможность для «голодного духа» улучшить свою дальнейшую судьбу – это извести кого-нибудь до смерти и вселиться в чужую телесную оболочку, что они, естественно, и пытаются сделать.

Структура судилищ в определенной степени напоминает структуру дантовского ада, дополненную китайским пыточным арсеналом. Грешников топятв кровавых озерах и в нечистотах, разрубают на части, душат веревками, колют вилами, бьют по коленям, выкалывают им глаза, сдирают с них кожу. Есть здесь и «двор голода», и «двор жажды». В «камере восполнения священных текстов» терзаются монахи, которые не дочитывали до конца молитвы по покойникам. В одном из судилищ – пятом – применяются и моральные терзания: душам грешников предлагают подняться на специальную террасу и посмотреть на родной дом, услышать голоса близких. Интересно, что этим судилищем ведает Янь-ван, бывший правитель всего загробного мира. После своего смещения он некоторое время оставался главным судьей, но был уличен в том, что отпускал обратно на землю грешников, погибших в результате несчастного случая, и его снова перевели с понижением. Тем не менее он до сих пор является в загробном мире уважаемой фигурой, и его портрет по сей день можно увидеть на имеющих там хождение денежных знаках.

Денежная система китайского мира мертвых не раз претерпевала изменения, будучи связана с валютной системой мира живых. Сегодня там, как и во многих странах мира живых, денежной единицей является доллар; купюры по дизайну напоминают своих американских тезок (см. рисунок). На загробных долларах чаще всего помещают изображение Нефритового императора (реже – Янь-вана) и подписи их обоих. На обороте банкноты печатают изображение Банка Преисподней. Существуют немногочисленные купюры с изображениями Будды, дракона и даже Джона Кеннеди.

У авторов настоящей книги нет точных сведений о курсе загробных денег, но есть основания думать, что он, по отношению к американскому доллару и даже к рублю, очень низок, поскольку известные им купюры имеют номинал от 10 000 до 500 000 000 загробных долларов. Эти деньги обеспечены золотыми и серебряными слитками из фольги и предназначены для перевода в мир мертвых путем сожжения на алтарях предков (аналогично отправляются и слитки). В дальнейшем они используются преимущественно для взяток судьям и прочим должностным лицам загробного царства. Надо отметить, что живые китайцы относятся к этим деньгам с исключительной серьезностью и попытки использовать их как сувениры воспринимают примерно так же, как европейцы восприняли бы попытку использовать в этом качестве погребальные венки.

Судя по тому, какие суммы регулярно переводятся в мир мертвых, взяточничество и коррупция там процветают. Впрочем, на этот счет имеются разные мнения. В восемнадцатом веке Цзи Юнь подробно описал встречу двух земляков, живого и мертвого, причем мертвый яростно обличал коррупцию мира живых и уверял, что в загробном мире все обстоит совсем иначе. По уверениям покойного, там производится тщательный отбор на должности, экзамены принимаются беспристрастно, а оплата предоставляется по заслугам. Впрочем, поверить в это трудно, поскольку структура загробного мира Китая во все времена копировала чиновничью систему мира живых. Так, в захоронениях, относящихся ко второму веку до нашей эры, археологи обнаружили сопроводительные документы, которые покойные должны были представить соответствующим ведомствам загробного мира по прибытии. Документы были адресованы конкретным чиновникам этих ведомств с указанием их имен и должностей. Восстановленная картина загробной канцелярии оказалась очень похожа на административную систему Китая той же эпохи (Хань).

Помимо документов и специальных денег, в Китае существуют и другие изделия из бумаги, предназначенные для передачи в мир мертвых: повозки и лошади, предметы быта и целые дома. Все эти поделки считаются более угодной жертвой, чем настоящие вещи. А бумажные фигурки людей, сжигаемые на алтарях, обеспечивают покойных китайцев верными и умелыми слугами. Одно время китайцы увлекались написанием прошений и жалоб, направляемых в мир иной. Но видимо, поток этих бумаг переполнил чашу терпения загробных правителей, и они каким-то образом попросили правителей земных принять меры; во времена династии Цин подача прошений в загробный мир была запрещена законом.

Демографические проблемы сегодняшнего земного Китая не могли не отозваться аналогичными проблемами в царстве мертвых. Положение осложняется тем, что мир живых и мир мертвых территориально пересекаются: традиционная забота китайцев о сохранности тел родителей после смерти привела к тому, что огромные территории земного Китая заняты под кладбища.

Сегодня в большинстве городов страны уже введена обязательная кремация, но жители сопротивляются нововведению, поскольку оно противоречит культу предков. Поэтому власти земного Китая пытаются понемногу вытеснить демократический культ предков абсолютизмом Желтого императора Хуанди. Являясь первопредком китайцев, он в своем лице символизирует всех усопших, но, в отличие от них, места на земле не требует.