Рассказы реаниматологов от каких болезней умирают новорожденные. Случаи в реанимации. Проглотил зубную щетку

Когда вся Европа тряслась из-за запуска андронного коллайдера, полиция еще была милицией, а водку можно было покупать круглосуточно, я работал санитаром в реанимации областной больницы.

Работал там во имя великой идеи познать медицину на практике, ибо только ради этого там и можно работать санитаром. Ибо плата за полотерство во все времена была невысокой и, по сравнению с отделениями других больниц, мне еще повезло, на целых 500 рэ в месяц. Деятельность заключалась в пресловутом полотерстве и уходу за лежачее-коматозными больными. Немало было постоперационных, обязанных отлежать у нас свои бока и наши нервы половину суток.

Кто не знает, стандартная реанимация представляет собой здоровенный зал с кроватями. Не знаю как в других больницах, в нашей зал был поделен на женскую половину, мужскую и тяжелую, где на пол потенциального кандидата в морг (не дай бог, конечно, но, к сожалению, бывает) всем по барабану кроме санэпидемпроверки. Но про этих кровопийц как-нибудь в другой раз.

Из зала можно было попасть в коридор. А из коридора в ординаторскую, процедурную, санкомнату, туалет, кабинет завотделением, кабинет старшей сестры, ординаторскую, бытовку (тоже самое, что ординаторская, только для медсестер и санитаров), остальную больницу и изолятор.

Месяца три назад эта женщина была похожа на пьяную чукчу. От полученных травм головы, лицо её отекло, стало круглым - шире плеч, а глаза - узкими щелочками... При ходьбе её «шатало». Словом - пьяная чукча.

Она, её муж и пятилетний сын попали в автоаварию. Муж, сидевший за рулём - пострадал гораздо серьёзнее: тяжёлая черепно-мозговая травма, множественные переломы. Хотя, обычно, в автоавариях тяжелее травмируется пассажир сидящий справа от водителя. Женщина - чукча там и находилась. Мальчишка отделался ушибами и переломом луча в типичном месте. На заднем сидении их перекорёженной машины стояла корзинка с куриными яйцами. Ни одно яйцо не разбилось!

А теперь в моём кабинете сидит очень милая молодая женщина. Ничего в ней нет, что бы указывало на перенесенную травму. Умный взгляд, правильная речь. Светлая кофточка, серый английский костюм. Копна пепельных волос. Она у нас в отделении всем нравилась. Едва придя в себя после аварии - стала очень активно и разумно ухаживать за супругом, который лежал тут же.

Проходил я практику в реанимации после окончания института. И вот однажды весной привозят парня - жертву несчастной любви. Надо сказать, по весне таких идиотов просто пачками привозят - гормоны бушуют. Тот паренек чем-то травился, но его откачали. На всякий случай прикрутили его ремешками к кровати, а мне поручили перевозить его из реанимации в палату. И вот везу я его с капельницей, а он никак не успокаивается, орет, что жить без нее не будет, убьется. Мне это маленько надоело, и решил я приколоться.

Ах так, - говорю, - жить не хочешь, ну, и не надо, будешь донором органов... И отсоединяю на ходу у него капельницу. Действие безвредное, однако эффект производит. Он притих. Подхожу к лифту. Везти его можно было двумя путями: поверху и через подвал, где морг. Закатываю его в лифт, меня спрашивают, куда:
- Наверх или вниз?
Говорю серьезным голосом:
- В морг.

Паренек бледнеет и начинает что-то бормотать о врачах-убийцах, видать, фильмов насмотрелся. Когда добрались до низа он начал орать во весь голос:
- Спасите, помогите, убивают!

Приходит мужик к директору цирка и заявляет, что может прыгнуть из под купола цирка головой на бетонную плиту без страховки. Директор, понятно, говорит - покажи. Мужик ни в какую, дескать, номер опасный, могу только без репетиций. Ну директор поставил его в программу, расклеил афиши, зрителей навалило куча. Все ждут.

Ну, мужик выходит, лезет наверх, потом прыгает и шмяк на плиту! - лежит не двигаясь. Директор, понятно, в шоке - ведь могут и посадить. Врачи тут же: мужик оказывается еще жив, только в коме, потому как все что можно себе сломал.

Директор лично сидел с мужиком в реанимации, капельницы менял, с работы уволился, все бабки на лечение вбухал, а мужик из комы все не выходит. И вот однажды утром, мужик вдруг садится на кровати, улыбается и орет с характерным жестом:
- ОП-ЛЯ!!!

Да, случаев много, и такие истории на сайте нередки, но все же я поделюсь с вами еще одной.

Моя подруга, с которой мы дружим со школьной скамьи, устроилась работать фельдшером в детскую реанимацию. За время ее работы в ее характере много чего изменилось. Погрубела, похолодела и не совсем, чтобы сильно, но после многолетней дружбы это было для меня очень strashno.com заметно. Сначала я не понимала суть ее работы, откровенно до меня не доходили причины ее изменений. Думала, что сессия у человека, совмещение с работой и остальное тяжело вывозить одной, тут не до хихиканий.

Но однажды при встрече и совместных посиделках, когда бокал вина немножко расслабил, она разоткровенничалась. Я увидела много фотографий с ее телефона с реальными детками, которые «хроники» с волчьими пастями, с вывернутыми наружу внутренностями. Вот они живые, спят под наркозом или чем-то другим, а потом все. Им не суждено прожить долго. Дети, за которыми недосмотрели родители. Дети с пороками постарше.

Я видела фотографии ребенка пяти лет. Не помню, что с ним было, но подруга рассказывала, как играла с ним, читала ему сказки, и он даже в туалет не хотел ее отпускать. Орал так, как будто самое дорогое забирали у strashno.com него. И это только малая часть. Рассказала мне она и еще много чего. Все не расскажу вам, так как элементарно уже не помню. Стальные нервы надо иметь, чтобы все это вынести. «Все бы ничего, но когда знаешь, что эти детки умрут, или операции уже не спасают, то становится дико», — говорила подруга, — «я каждую смерть переживаю, как свою». И такого уже насмотрелась, что думала о глюках, но ведь нет. Совместных глюков быть не может. Не я одна сталкивалась. Она вспоминала о мистических случаях в больнице. Конечно, они не часты, но когда это все происходит не на экране и не по книгам со страниц, а именно в реальном времени, то становится не по себе.

Рассказывала она, что как-то лежал у них маленький. Лялька еще совсем, и давление было у него ниже нормы. strashno.com Я не буду врать, сколько и чего, но говорила подруга, что лежал он у них и маялся. Давление в норму не приходит, и умереть-то он не может. Порок у него был какой-то, все ждали уже, что он умрет, так как неизлечимо было. Подруга потом вспомнила, что где-то слышала, что в таких случаях либо окно, либо форточку открывают, чтобы душа ушла. Залезла она тогда на окно, вся измаралась, но форточку открыла и потом вернулась в свою палату. Говорила, что когда открывала, то пятно белое промелькнуло или дымок какой-то светлый. Через час с небольшим узнала, что ребенок умер.

Еще как-то лежала у них пациентка 12 лет уже в палате подруги. Тоже не помню, с чем ее к ней привезли, но в тот день у девочки все было в норме. Подруга сделала все необходимое, проверила strashno.com и пошла по своим делам. После она возвращалась к себе и в коридоре увидела свою маленькую пациентку, которая выходила из палаты и направлялась в другой коридор за угол. Подруга на всех парах побежала за ней, по пути придумывая, как оправдаться перед заведующей, почему у нее разгуливают больные вне своей палаты, и как девочка вообще смогла встать. До угла подруга добежала, но никого там не обнаружила. Я не знаю, как долго она искала девочку, но к себе в палату она вернулась и к ужасу своему обнаружила эту же пациентку на своем месте, на своей койке.

У нее был такой ступор, что ноги не хотели шевелиться. «Я смотрела на неё и понимала, что она мертва уже», — шептала мне подруга, серьезно на меня взглянув, — «а знаешь, как я это поняла? Трупные пятна». «Это strashno.com в кино все такие чистенькие. В жизни не так. Она вся была в трупных пятнах. Как труп ушел самостоятельно в коридор, скажи, а? Я тогда бегом примчалась к главным и потом наблюдала весь ужас, как наш врач в последних попытках ее откачивал. Ток. Ты в фильмах видела, как они дергаются? Смешно. В жизни тоже не так, а у меня до сих пор эта картина в голове, как они труп откачивают. Наш-то врач вспотел, пот градом со лба льется, а он простынь из-под девочки берет и вытирает прямо им лоб. И все быстрее, быстрее! А толку — ее уж нет. Тромб у нее оторвался. И знаешь, что я запомнила еще? Вот мертвая она, а у нее губы все еще смыкаются и размыкаются. Смыкаются и размыкаются, как у рыбы. А когда все закончилось, у strashno.com меня внутри все так сжало, как железом. Больно-больно так. Вот сколько времени прошло, а я помню ее и в коридоре, и мертвую с пятнами». И не одна она такая, много еще таких. Как что на смене подобное случится, домой идешь и на грудь принимаешь. Говорю тебе, стальные нервы надо иметь, а у меня их нет. Вот как учебу закончу, так уволюсь. Жалко мне всех этих детей, переживаю за них, как за своих. Да еще и вижу всякого, необъяснимого. Жутко.

После ее рассказов мне тоже стало не по себе. Наверное, во взрослой реанимации еще не так. Гораздо страшнее, когда умирают дети. И еще мерзко на душе от того, что хочешь им помочь, и в большинстве случаев это не работает. Они все равно уходят. Страшно и от того, что многие работники видят там, если strashno.com говорить о мистике. Призрак ребенка наверняка не единичный случай. Своей подруге я поверила, так как таких случаев много, да и произвести на меня впечатление и испугать она меня вовсе не хотела. То, что помнила, рассказала, а верить или нет — решать уже вам.

Занятие художественным мастерством не только развивает у ребенка творческий потенциал, но и помогает весело провести время. Такие художественные наборы — отличный (полезный и желанный) подарок для ребенка к любому празднику.

Попал я как —то раз в жёсткую аварию и получил очень серьёзные травмы . Слава медицинскому Богу , врачи мне попались опытные и все необходимые операции провели быстро и качественно . И вот лежу я после операций , восстанавливаюсь понемногу , но вот ходить , да и вообще , в принципе , двигаться тогда не мог . На фоне длительной обездвиженности пристала ко мне неприятная болячка , под названием двусторонняя пневмония и дошло до того , что лечить её пришлось в реанимации . О ней и пойдёт речь .
В отличии от большинства местных пациентов , я пребывал в сознании и ясном рассудке и , разумеется , сразу перезнакомился с медсестрами . Последним это было в радость , ибо смены в реанимации долгие , а поговорить иной раз ой как хочется . Да и я был рад этому , ведь молча лежать весь день и большую часть ночи просто осматривая обстановку оказалось весьма скучным занятием .
Мне всегда казалось , что в реанимации работают этакие мужики в юбках , которым и коня на скаку остановить ничего не стоит , и буйного пациента к койке привязать . Но нет , все медсестры оказались абсолютно простыми девчонками , очень милыми и женственными . Кстати , один буйный у нас в палате был , но с ним очень быстро справились . Колоритный был персонаж . Весь покрытый татуировками (насколько я мог видеть ), горластый , общающийся исключительно отборной матерщиной сельский пастух . В реанимации лежат по причине черезчур обильных алкогольных возлияний .
Любимым временем была ночь . Ночью люди склонны к более откровенным разговорам , чем я и пользовался , подолгу ведя беседы с моими хранительницами . Однажды в разгар такой беседы в палату привезли нового пациенты . Здоровенный парень , татарин , громко стонал и , как мне показалось , задыхался . В ту ночь я единственный раз в жизни видел , как наносится прекардиальный удар . Но парню и это не помогло , минут через десять после поступления его уже вынесли . Вперёд ногами . Как оказалось , у него случился обширный инфаркт миокарда . В 24 года .
Была и ещё одна смерть в нашей палате . Тучная женщина , мирно лежавшая возле окна , вдруг перестала дышать . Её тоже не удалось спасти , несмотря на адреналин , дефибрилляторы и весь прочий комплекс реанимирующих мероприятий . Две смерти на палату за десять дней , Медсестры сказали что это еще совсем не самая плохая статистика .
Однако и моё время лечения подошло к завершению . Не могу сказать , что не хотелось уезжать , но с дежурной медсестрой попрощался очень тепло . Повезло мне с ними . Впереди предстояла ещё целая череда реабилитаций , но это уже совсем другая история …

Давайте зайдем внутрь. Вот, наденьте шапку-невидимку, без нее вас не пропустят. Сначала вас поразит постоянное движение, чем-то напоминающее броуновское. Врачи-медестры-санитарки-больные-аппарат ы-мониторы. Однако, в этом хаосе присутствует строгий порядок. Пройдемся по блоку. Видите, пациенты, все в трубочках, по которым капают-стекают разного цвета жидкости. Трубочек может быть...да сколько угодно. И цвет жидкостей тоже разнообразный-от белого до черного, через красный и зеленый. Так вот, это -хирургические больные. Кстати, хирургическим здесь назовут любого больного, лечащий врач которого способен хотя бы в теории схватиться за скальпель. ЛОР, урология, гинекология... Тут всегда много хирургов: обходы, дежурные, лечащие...Дело в том, что хирург, прооперировавший больного, или даже только собирающийся это сделать, кровно заинтересован в его, этого больного, благополучии. Так что хоть пару раз за сутки да навестит. Вот и создается постоянная циркуляция.

Вон, чуть дальше, более спокойный отсек. Шуршат аппараты, мерцают мониторы. Капают только капельницы и дозаторы. Это терапия. Тут пневмонии, комы неясной или вполне ясной этиологии, астмы и прочие ХОБЛы, сепсисы, диабеты, алергозы. Лекарственные гипотонии (это когда дедульке с головокружением доброхоты в рот пригоршню нитроглицерина сунут; вот здесь этот дед и очнется).Терапевты сюда ходят редко: утром на обход, чтобы узнать, какие подарки к ним сегодня привезут, да дежурный, осмотреть больных, миновавших его объятия в приемном отделении. В отдельном отсеке -апельсинчики. Так здесь называют циррозы печени, алкогольные по большей части. Они, конечно, формально циркулируют от терапевтов к хирургам и обратно, в зависимости от того, есть кровотечение или пока прекратилось. Но практичнее собрать их всех вместе, чтобы эээ...не пугать тех больных, которые осознают окружающий мир.

Дальше -бабушки. Нет, не по половому, и даже не совсем по возрастному признаку. Просто в этом отсеке лежат пожилые люди, с которыми не справляются в отделениях. Ну вы же слышали, что пожилой человек в больнице, в незнакомой обстановке, сходит с ума? Так вот, это правда. Сенильный психоз, называется. И если родственники не обеспечат присмотр (сами ли, наняв ли сиделку), много шансов, что старичок окажется здесь. Здесь его привяжут (мягко фиксируют), успокоят всякими лекарствами и покажут психиатру. Тот покачает головой, повздыхает о недоступности психосоматики и назначит галоперидол. И будет старичок у нас лежать, пока или сам не придет в чувство или родственники не согласятся забрать болезного домой.

Дальше, за бабушками, -инфекционный бокс. Туда кладут открытые формы туберкулеза (выявляем с частотой раз в неделю), гриппы и более экзотические инфекции. Когда таковых нет, что редко,-сюда кладут самых разлагающихся больных апельсинчиков.

Ну и совсем отдельный отсек -алкаши. Да-да. А куда их прикажете девать? Вытрезвители отменили. В приемнике можно уложить спать только самых благонадежных. А потом, они ведь тоже болеют, и почаще остальных. И пить от этого не бросают. Атмосфера здесь суровая. Охранник, всегда готовый тревожной кнопкой вызвать подмогу из приемника, медсестра и санитарка, выходящие из блока строго по очереди. От глюков наших подопечных вполне с ума можно сойти, зато реально излечиваешься от жалости к субъектам с "тяжелыми жизненными обстоятельствами", особенно, когда видишь одну и ту же р...лицо с регулярностью раз в месяц.

Ну вот, вроде, и все о пациентах. Мы же о врачах собирались поговорить?

Они бывают разные. Чур,не пугаться. Разные-то, разные, но для стандартных для этого отделения ситуаций существуют определенные алгоритмы действий. И врач всегда будет их придерживаться, иначе просто не будет здесь работать. Кстати, это моя теорема: каждое лечебное заведение имеет тех врачей, которых заслуживает. Так что не надо выбирать реаниматолога, выбирайте больницу, а лучше вообще не попадайте в ситуацию выбора.

Итак, чем же они различаются?

Первый критерий -каких больных выбирают. Да-да, возможность выбора обычно есть, что прекрасно. Дальше -впечатления пациента после выписки, буде таковая случится. И третье -поведение во внештатных ситуациях.

Итак. Зайдем в ординаторскую. Видите врача в колпаке набекрень за столом с городским и местным телефонами? В одной руке телефонная трубка, в другой -смартфон, в котором он лихорадочно копается, скорее всего в PubMed. Это тип первый, я бы его назвала Заноза-в-заднице. Реаниматолог по призванию, часто довольно молодой, хотя определенный опыт уже есть. Обожает Доктора Хауса и Медицинские расследования. Будет брать больных самых тяжелых и неясных, проводить сложный диагностический поиск (вместо тех, кому этим положено заниматься), спасать до последнего, до воплей медсестер: "Отпусти уж больного, садист!" Обожает, когда больных валом. Легкие больные увидят его издали, они ему неинтересны, их он предоставит их медсестрам. Рядом с неясным больным проведет столько времени, сколько потребуется для прояснения ситуации. С тяжелым...ну я уже объяснила. Впечатление больных: "Ничего не понял, но зато, вроде жив". Во внештатной ситуации вынесет всем мозг, но добьется своего. Например, больной кровит, а хирург не хочет этого признавать и вообще занят. Заноза-в-заднице достанет из-под земли либо хирурга, либо его начальника. Возможно, спасет больному жизнь. А возможно, прав окажется хирург. С опытом частота первых случаев будет возрастать и к седым волосам на его вызов хирург будет бежать, на ходу дожевывая бутерброд или стаскивая окровавленные перчатки. Но до этого счастливого момента Заноза-в-заднице выпьет тонны невинной хирургической крови. Другой пример -больной не по профилю, нуждающийся в специалисте, которого в больнице нет. О, тут наш Заноза-в-заднице развернется. Я наблюдала, как такой товарищ пригнал на консультацию посреди ночи бригаду офтальмологов для пациентки с переломом глазницы. После того, как ответственный администратор был послан дежурным по городу...в общем, ему было предложено перезвонить завтра.

Тип второй мы поищем в блоке. Видите доктора в свежезамызганном халате? Ну вон того, с перевязочным столиком, он еще больному повязку на глазах меняет, а потом пойдет санировать его соседа на аппарате, а с больным в сознании поговорит, еще раз проверит дренажи и поправит подушку? Это Мамочка. Совсем не обязательно женщина. Тоже любит тяжелых, но, желательно, ясных больных. Все дежурство проводит в блоке: перевязывает, санирует, обрабатывает, может даже массаж сделать. Про больного говорит "мы": "мы посидели", "у нас по дренажу 200 мл". Больные от такого врача в восторге. Медсестры тоже, так как Мамочка делает половину их работы. Идеальный расклад -5-6 тяжелых больных, которых Мамочка будет вылизывать как кошка котят. Если больше -будет печалиться, что котята недовылизаны. Мамочка искренне уверен, что в его отсутствие в блоке все аппараты встанут, инфузии прекратятся, зонды повылетают, а за дренажами никто смотреть не будет. И действительно, не будет, так как сестры привыкли, что Мамочка за всем следит сам. В ситуации с хирургом и кровотечением, скорее всего, хирург придет на первый зов, потому что доверяет Мамочке больше всех. Но если он упертый, то Мамочка все аккуратно запишет в историю болезни, и начнет гемостатическую терапию. Потом опять вызовет хирурга и опять все запишет. Ошибается Мамочка куда реже, чем Заноза, так что хирург на второй зов уж точно придет. Больной не по профилю будет воспринят как свой, его также будут всячески выхаживать, но добиваться чего-то помимо расписанного в алгоритмах, Мамочка не станет.

Вернемся в ординаторскую. Видите врача в углу, спокойно пишущего истории болезни? С кружкой чая и бутребродом с салом? Это Выгоревший. Очень опытный врач. Часто бывший Заноза. Предпочитает больных, не требующих суеты: терапия, бабушки. Алкашами брезгует. Знает и умеет зачастую намного больше остальных. Но...делает все строго согласно принятым в этой больнице алгоритмам. Не видит хирург кровотечения? Хорошо, так и запишем. Отказали в консультации? Ну, значит, отказали. К больным внимателен, но проводит с ними только необходимое время. Больные считают его равнодушным, тем не менее он очень надежен и ошибок почти не делает. Все истории и прочая макулатура у него оформлены так, что не прикопаешься. Четко видит границы своих возможностей и не пытается их перешагнуть, в отличие от Занозы и Мамочки, которые за своих больных и в клочки порвать могут.

Почему реаниматологи выгорают? Вовсе не от отношения начальства или пациентов. С этим, обычно, все в порядке. Просто каждые сутки в отделении происходят смерти. Одна или 5-6, как звезды сложатся. Где-то была чья-то вина, но чаще -нет. Сколько смен в год? Сколько больных теряешь? Да, вытаскиваешь в десять раз больше. Но так уж устроен человеческий мозг: выжившие, они ведь в общем-то сами выжили, а этих ты потерял. Только немного отстранившись, понимаешь, насколько это все выжигает. Поэтому невыгоревших реаниматологов старше определенного возраста встретить довольно сложно.

А вот сидит доктор, просто заваленный историями болезней, в которые он вклеивает явно одинаковые дневники. Это Зарабатывающий. Нет, речь не о взятках, хотя ее он возьмет скорее, чем любой другой. Это реаниматолог, работающий сразу в нескольких местах, так, что с одних суток сразу бежит на другие. Семью ли так усиленно кормит, кредиты ли отдает, не важно. Его цель -успеть поспать. Так что он возьмет всех больных, с которыми не нужно особо возиться: бабушек и алкашей. Остальные врачи счастливы дежурить именно с ним. Также его обожают родственники алкоголиков: поговорит ласково, сочувственно (остальные будут более сдержаны, потому как алкашей крайне не любят, а родственникам сочувствуют, но искренне не понимают, почему те сидят здесь, а не празднуют отдыхают дома). Кроме того, возьмет деньги и даже их отработает, то есть пообщается с пациентом, объяснит, что спасает его изо всех сил, а перед уходом с суток скажет "До свидания!" Для алкашей этот доктор -лучший, так как не воспринимает их как божье наказание. Заноза при каждом посещении этого блока будет повторять "Ну я же не ветеринар!", Мамочка -печалиться, что после ЭТОГО страшно прикасаться к реальным больным, Выгоревший -просто брезгливо морщиться. Ну а Зарабатывающий благодарен алкашам за простоту и, в ответ, относится к ним по-человечески. Именно он увидит за делирием внутричерепную гематому, а у "просто алкогольной комы" возьмет среды на токсикологию и обнаружит лепонекс.

И самая невозможная разновидность -Новичок. В нашей бригаде его нет, и слава богу. Нет, новичок новичку рознь. Есть такие, которые понимают предел своих возможностей, быстро всему учатся, осознают, что, пока они учатся, массу работы старшие товарищи делают за них. С этими жить можно. Постепенно они вырастают в Заноз, Мамочек, а может, сразу в Зарабатывающих. Но вот бывают индивидуумы, которые после ординатуры, зачастую в какой-нибудь плановой анестезиологии, считают себя крутыми реаниматологами. Новичками же могут оказаться и вполне взрослые дяди (тети -реже, они вообще самокритичнее) из заведений с другой спецификой. Они как-то не сразу понимают, куда попали и что учиться надо зачастую с нуля. И нарушают все негласные правила: не знаешь -спроси, не умеешь, сомневаешься -позови на помощь. Эти идиоты ковыряются с больными в одиночестве и чего они там наковыряют, один бог знает. Как-то прибегает в ординаторскую медсестра с вытаращенными от ужаса глазами: "Доктора! Срочно в блок! Там ваш Славик больного переинтубирует, тот уже весь синий!" Больного отбили, раздышали, Славика отправили лечить алкашей пожизненно, то есть пока он сам не понял, что выбрал не ту область деятельности.

Есть еще масса других разновидностей реаниматологов, как, впрочем и других врачей. Но в скоропомощной реанимации почему-то выживают именно эти. Остальные, проработав несколько месяцев, убегают с воплем: "Нафиг!Нафиг!" А наша четверка остается, невзирая на все непогоды.

И, в заключение, почему мне захотелось это рассказать. Вот только что произошел катаклизм. Больной умер от кровотечения, практически на операционном столе (если вы думаете, что такое можно замять, вы думаете неправильно). Реаниматолог, настоящий Мамочка, едва взглянув на больного, сразу увидел геморрагический шок, позвал хирурга и начал лечить. Хирург не поверил. Потом еще раз не поверил (кто ж знал, что он идиот?). За это время реаниматолог влил в больного все, что было, из под земли добыл то, чего не было, и тоже влил. Потом из под земли же добыл начальника того хирурга. Больной оказался на операционном столе через два часа и оказалось, что все эти два часа вливаемое в три вены свободно вытекало через дырку в артерии. Комиссия, разбор, вердикт: уволить всех участников, то есть хирурга, анестезиолога и реаниматолога. Первого -по статье, остальных -по собственному. Вот и не стало в отделении самой чудесной Мамочки. А за ним ушли еще трое, далеко не Выгоревшие. Теперь на сутки на все хозяйство (24 койки, обычно растянутые до 45) остаются два врача. Что дальше? Заноза-в-заднице, пытаясь спасти тучу тяжелых больных, совсем перестанет обращать внимание легких и однажды что-нибудь, да пропустит. Мамочка уйдет сам, просто потому, что двадцать необихоженых как следует больных причиняют ему просто физические страдания. Выгоревший уйдет на пенсию со словами "Задолбался!" Ну а Зарабатывающий найдет себе более спокойный способ заработка. И начнут в отделении циркулировать Новички, разбегающиеся через пару месяцев работы с криком:"Нафиг!Нафиг!" Помните теорему: каждое лечебное заведение имеет тех врачей, которых заслуживает? Не болейте, господа!

Привет всем. Решила написать еще историю.
Я работаю в реанимации инфекционной больницы. Где почти каждую ночь происходят странные вещи. Так как у нас лежат, почти все, безнадежные больные, доживающие свои последние кто часы, а кто дни, то ночами поспать не удается, часто приходиться констатировать смерть. Может кто знает, что в реанимации всех пациентов привязывают к кровати, так как в период болезни многие не контролируют своих действий, могут встать и написять на приборы, а некоторые попадаются буйные, кидаются на мед. персонал.
Короче, я это расписываю, потому что будет много историй про мо работу, которые я напишу, если вам эта понравится.
Так вот, 23 июня этого года, я, как обычно, заступила на дежурство (я – врач-инфекционист). Помню, посмотрела на время – было 18 часов, и пошла делать обход. Всех посмотрела, выяснилось, что одна палата пустует. Я попросила девочек (мед. сестер) помыть ее, включить кварцевальную лампу и закрыть. Сама пошла в ординаторскую, заполнять истории болезни.
В 00-30 приспичило в туалет (смотреть время – моя профессиональная привычка), прохожу мимо пустой палаты (вместо стен у нас окна, чтобы было видно пациентов) и вижу девушку, привязанную к постели, раздетую, все как положено, и она смотрит на меня (бывает, что пациенты приходят в сознание). Я удивилась – как это, положили больную и мне ничего не сказали. Ну, думаю, осмотрю ее, потом пойду дам чертей девчонкам. Захожу (дверь открыта), лампа горит, ну это вообще, думаю, девочки переработали (нельзя пациентам находиться в палате с включенной лампой). Подхожу к ней, говорю:
– Вы к нам сегодня поступили?
Она мне:
– Нет.
Ну, думаю, с отделения какого-нибудь спустили (реанимация в подвале). Я говорю:
– Сейчас я вас осмотрю и задам несколько вопросов, вы не против?
– Нет.
– Вот и хорошо.
Одеваю перчатки. Смотрю глаза, а зрачок на всю радужку. Ну, думаю, бывает так после некоторых лекарственных препаратов. А она на меня так посматривает:
– Ты, говорит, новенькая здесь?
Странные, думаю, вопросы задает, а сама отвечаю:
– Полгода уже работаю.
– То-то, говорит, я тебя здесь не видела.
Я вообще обалдела. Ну, осмотрела ее, печень увеличена, кожные покровы желтушные. Гепатит. Пойду, думаю, схожу к медсестрам, дам чертей и заодно возьму историю болезни. Вышла из палаты, оглянулась, а она смотрит и взгляд какой-то страшный, исподлобья.
Захожу в сестринскую, девчонки чай пьют. Я говорю:
– Что ж вы, пациентку привезли, а мне ничего не сказали.
Они говорят:
– Какую пациентку? Нам никого не привозили.
Ну, я струхнула, говорю:
– Пойдем, посмотрим.
Приходим, а там пусто, дверь закрыта. Они мне:
– Ну и шуточки у вас, Ирина Владимировна.
А мне-то не до шуток. Пошла с ними в сестринскую и до утра не выходила. А утром пришел заведующий, я к нему:
– Петр Александрович, сегодня такой случай со мной произошел.
И все ему рассказала. А он мне:
– Ты не первая, кто ее видит. Пять лет назад в этой палате в страшных мучениях скончалась девушка. Мы ничем ей не могли помочь. С тех пор, она каждый год приходит в эту палату.
Я стою в шоке.
– Ничего, – говорит, – она у нас не одна. Есть еще такие, и ты с ними еще познакомишься.