Биография геннадия ивановича янаева. Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий

ЯНАЕВ Геннадий Иванович

(26.08.1937). Член Политбюро ЦК КПСС с 13.07.1990 г. по 31.011991 г. Секретарь ЦК КПСС с 13.07.1990 г. по 31.01.1991 г. Член ЦК КПСС с 1990 г. Член КПСС с 1962 г. по 23.08.1991 г.

Родился в селе Перевоз Перевозского района Горьковской области в семье крестьянина. Русский. Отец погиб на фронте. Троих детей поднимала мать-агроном. В 1959 г. окончил Горьковский сельскохозяйственный институт по специальности инженер-механик, в 1967 г. Всесоюзный заочный юридический институт. Кандидат исторических наук. Трудовой путь начал в 1959 г. в Горьковской области начальником механизированного отряда Работкинской ремонтно-тракторной станции, затем работал главным инженером Работкинского отделения «Сельхозтехники», управляющим Княгининским отделением «Сельхозтехники». С 1963 г. второй секретарь, с 1966 г. первый секретарь Горьковского обкома комсомола. В 1968 - 1980 гг. председатель Комитета молодежных организаций СССР. С 1980 г. заместитель председателя президиума Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. С 1986 г. секретарь ВЦСПС по международным вопросам, работал в административном отделе Международной организации труда. С 1989 г. заместитель председателя ВЦСПС. В апреле - июле 1990 г. председатель ВЦСПС. На ХХVIII съезде КПСС (июль 1990 г.) призывал освободить партию от комплекса вины, комплекса неполноценности. Ставил задачу возвратить партийцу чувство собственного достоинства: «Нельзя поставить к позорному столбу 18-миллионную партию!» Тогда же на заседании Совета представителей делегаций был выдвинут кандидатом на пост заместителя Генерального секретаря ЦК КПСС. Взял самоотвод. На июльском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС избран членом Политбюро, секретарем ЦК КПСС. Курировал международные вопросы. С декабря 1990 г. вице-президент СССР. Прошел на эту должность со второй попытки. При первом обсуждении его кандидатуры на Съезде народных депутатов допускал вульгаризмы, плоские шутки. Большинство проголосовало против. В узком кругу Политбюро назывались имена Б. Н. Ельцина, Н. И. Рыжкова, Н. А. Назарбаева, Е. М. Примакова, Э. А. Шеварднадзе. Но М. С. Горбачев, не желая признать неудачным свой выбор, решил добиться во что бы то ни стало принятия своего предложения. Одновременно с марта 1991 г. член Совета безопасности СССР. В июне 1991 г. по поручению М. С. Горбачева на последнем заседании Политического консультативного комитета в Праге от имени СССР подписал акт о роспуске Варшавского Договора. По сообщениям прессы, не аплодировал, когда все аплодировали, и даже, в отличие от присутствовавших В. Гавела, Л. Валенсы и др., произнес несколько добрых слов в адрес упраздненной организации. На конфиденциальной встрече М. С. Горбачева с Б. Н. Ельциным и Н. А. Назарбаевым в Ново-Огареве 29.07.1991 г. была достигнута договоренность об удалении Г. И. Янаева из руководства после подписания нового Союзного договора. 18.08.1991 г. за два часа до приезда в Форос парламентеров разговаривал с М. С. Горбачевым по телефону, ни словом не обмолвившись о направленной к нему делегации. Обещал приехать встречать во Внуково. 19 - 21.08.1991 г. входил в состав Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР. 19.08.1991 г. издал указы об исполнении им обязанностей Президента СССР в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения М. С. Горбачевым своих обязанностей и введении чрезвычайного положения в ряде регионов страны. В тот же день провел пресс-конференцию руководства ГКЧП. Запомнился телезрителям трясущимися руками. 20.08.1991 г. к нему в кабинет пришел прервавший отпуск в санатории «Южный» недалеко от Фороса Е. М. Примаков. По его словам, спросил: « ‘‘Ты что, в своем уме?’’ Г. И. Янаев был растерян. ‘‘Если бы отказался, как тогда в апреле (?!), - ответил он, - то... - и выразительно указательным пальцем постучал по лбу. - Что делать сейчас?’’ - ‘‘Пойди и выступи по телевидению, отказавшись от ГКЧП’’. - ‘‘Женя, поверь, все уладится. Михаил Сергеевич вернется, и мы будем работать вместе’’. - ‘‘Что-то не верится. Нужно немедленно убрать танки с улиц Москвы’’. Создалось впечатление - да так и было на самом деле, - что Янаев, объявленный ГКЧП исполняющим обязанности Президента, то есть первым лицом в государстве, был далеко не ‘‘первой скрипкой’’ заговора и искренне хотел, чтобы все случившееся оказалось дурным сном. Может быть, ему становилось легче от постоянного в то время общения с бутылкой?» По словам Е. М. Примакова, Г. И. Янаев намекал ему, что является «заложником», что ему «выкрутили руки», что «у него не было выхода: или он согласится после двух часов уговоров, или...» - вместо продолжения он выразительно приставил указательный палец к виску. Потом, анализируя этот разговор, Е. М. Примаков особо выделил сказанное Г. И. Янаевым: «В апреле я не поддался. А на этот раз не выдержал...» Значит, они собирались сделать это еще в апреле. По признаниям, обнародованным в 2001 г., в ночь с 18 на 19.08.1991 г. его долго уговаривали возглавить ГКЧП: «Это была тяжелая физическая и моральная дискуссия. Меня долго уламывали. Я согласился взять на себя обязанности президента только до сессии Верховного Совета СССР» (Труд.18.08.1991 г.). «19 августа мы, члены ГКЧП, общались со всеми руководителями союзных республик, кроме Прибалтики, которая уже тогда был отрезанным ломтем. Ни один не сказал, что наши действия - авантюра. Наоборот: все говорили о необходимости этих мер. Даже Гамсахурдиа прислал своего представителя и заверил, что Грузия не выйдет из состава СССР. 19 августа в 12 часов мне позвонил Лукьянов и сказал, что у него находятся главы автономий России, хотят встретиться со мной. Я доложил им ситуацию: с Горбачевым все нормально, пока он болеет, так надо, не следует волноваться. Все говорят ‘‘Ну, наконец. Ну, правильно. Ну, хорошо’’. И жмут мне руки» (Там же). 21.08.1991 г. Президиум Верховного Совета СССР признал незаконным отстранение М. С. Горбачева от власти, и в тот же день в 17 часов Г. И. Янаев подписал указ о прекращении деятельности ГКЧП и признании всех его актов недействительными. Был полностью деморализован. Арестован 22.08.1991 г., содержался в следственном изоляторе «Матросская тишина». При аресте был поднят пьяным с постели в комнате отдыха служебного кабинета в Кремле. Занимал кабинет, в котором когда-то работал Л. П. Берия. После обыска Генеральный прокурор России В. Г. Степанков заявил прессе, что не обнаружил там признаков какой бы то ни было трудовой деятельности Г. И. Янаева. 23.08.1991 г. постановлением Бюро Президиума ЦКК КПСС «О партийной ответственности членов КПСС, входивших в антиконституционный ГКЧП», исключен из партии «за организацию государственного переворота». В постановлении отмечено, что он и другие коммунисты-руководители, входившие в состав ГКЧП, «грубо нарушили принципиальное требование Устава КПСС, согласно которому все организации партии, каждый коммунист обязаны действовать в рамках Конституции и советских законов. Они насильственно отстранили М. С. Горбачева от руководства страной и партией, попрали решения ХХVIII съезда КПСС». Во время пребывания Г. И. Янаева в «Матросской тишине» унего обострилась хроническая экзема. В декабре 1992 г. Г. И. Янаеву была изменена мера пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде. 06.05.1994 г. на основании постановления Государственной думы Российской Федерации «Об объявлении политической и экономической амнистии» уголовное дело прекращено. С декабря 1994 г. на пенсии. Обращался к президенту России В. В. Путину с просьбой увеличить пенсию с учетом былых заслуг. Через три месяца получил ответ из Министерства труда: «Оснований для пересмотра пенсионного обеспечения нет». Был консультантом Комитета ветеранов и инвалидов государственной службы «Родина и честь». Возглавляет Фонд помощи инвалидам с детства, созданный в рамках духовно-просветительского комплекса традиционных российских религий. За окнами просторного кабинета православная церковь, мечеть, синагога, построенные на средства руководителя фонда «Веротерпимость и гражданское согласие» Р. Баязитова. 04.08.2001 г. на пресс-конференции в редакции газеты «Патриот» в связи с 10-летием августовского кризиса, разъяснил, почему у него тогда дрожали руки: «Мне с руками уже надоели! Я не такой «трезвенник», как Ельцин. Я по праздникам и по поводу могу выпить с товарищами. Но не поэтому тряслись руки. Ведь я пришел на пресс-конференцию, чтобы через СМИ обратиться ко всему миру и заявить, что президент болен. А ни эпикриза, ни медицинского заключения, ни личного заявления Горбачева у меня не было. Тут поневоле заволнуешься». Уверял, что у него никогда не было никаких президентских амбиций. Предполагал, что исполнять президентские обязанности будет только до сессии Верховного Совета, после чего собирался подать в отставку со всех постов, включая вице-президентский: «Мы планировали, что основные действия ГКЧП будут с одобрения Верховного Совета. Лукьянову говорили, что надо архисрочно собрать депутатов. Но Лукьянов и президиум решили - только 27-го числа. Мол, депутаты в отпусках, трудно собрать. А почему, когда надо было срочно собрать Пленум ЦК КПСС - количество людей примерно такое же, - за одну ночь управлялись?!» (Там же). Главную ошибку видит в том, что хотели сохранить М. С. Горбачева, верили, что когда он будет поставлен перед фактом решения Верховного Совета о введении чрезвычайного положения, то обязательно возглавит эту работу: «И второе - мы, члены ГКЧП, представили себе, что весь Советский Союз сосредоточен только возле «Белого дома». И всю свою энергию направили на то, чтобы не допустить провокаций и кровопролития именно в районе «Белого дома». Я ввязался в бумажную войну с Ельциным: Ельцин издавал указ, я его отменял, я издавал указ - Ельцин его отменял... Так что, видя эту дряблость ГКЧП, естественно, поддержка, которую в первый день нам готовы были оказать около 60 процентов населения страны, пошла на убыль...» (Там же). Признавал свою вину перед народом за то, что мог и не сумел спасти великое государство. Делегат ХХIII, ХХIV, ХХVIII съездов КПСС. Был народным депутатом СССР в 1989 - 1991 гг. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почета».

Геннадий Иванович Янаев, первый и последний вице-президент СССР, руководитель Государственного комитета по чрезвычайному положению, созданного в августе 1991 года, и просуществовавшего всего три дня… Впрочем, слово «всего» вряд ли подходит для характеристики тех августовских дней, всколыхнувших наше, тогда еще советское общество в самой что ни на есть чрезвычайной форме.

На предложение написать книгу Янаев поначалу откликнулся без малейшего энтузиазма: «Ну какой из меня писатель, – сказал он при встрече в конце мая 2010-го. – Вам к Горбачеву надо обратиться. Он вам не только книгу, а многотомную эпопею запросто напишет. А потом, что я могу нового сообщить по теме, которую исследовали вдоль и поперек?»…

И все же Геннадия Ивановича удалось убедить в необходимости представить на суд читателей его ПЕРВОЕ полновесное, многостраничное произведение. Перед началом наших бесед Янаев предупредил: в конце июня ему предстоят регулярные «беседы» совсем другого рода – с врачами одной из московских клиник. На все про все у нас был один месяц. Его оказалось достаточно, чтобы появилась эта небольшая, но оттого не менее нужная книга.

В ней – записанные на диктофон и перенесенные на бумагу воспоминания Янаева, его актуальные эссе и ответы на разной сложности вопросы. Будем надеяться, что в дальнейшем Геннадий Иванович не ограничится уже высказанным и написанным. Ведь положение второго лица СССР, которое он занимал до распада Советского союзного государства, до сих пор ко многому обязывает…

Сергей Громов, публицист, составитель книги

«Вершиной русской истории был советский период. До него было хуже. И после – наступил спад, и полным ходом идет деградация. Не скажу, что советское время было хорошим, был и остаюсь его критиком. Но «на болоте и кочка высота»… Разгром советской системы – удар эпохального значения. После этого бессмысленно рассчитывать на высокое положение нашей страны в мировом сообществе, аналогичное тому, которое она занимала во времена СССР. Нынешняя социальная система (называю ее «постсоветизмом») создана – после антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы – на скорую руку, под давлением Запада и по западным образцам, с таким расчетом, чтобы Россия не поднялась больше. Эта социальная система в принципе исключает возможность для нашего государства независимого, суверенного существования. Страна деградировала во всех отношениях. Теперешняя система власти и управления не идет ни в какое сравнение с той, которая была в Советском Союзе. Экономический развал, произошедший у нас, несопоставим ни с чем. Где еще подобное наблюдалось на планете?!..»

Эти слова были сказаны A.A. Зиновьевым в одном из его последних интервью, в октябре 2005 года. Крупнейший отечественный философ и социолог, проживший более 20 лет на Западе, пожалуй, как никто другой понимал толк в социальных процессах, происходивших как в нашей стране, так и во всем мире. Наверное, с сугубо обывательской точки зрения, оценки Зиновьева представляются чистым философствованием.

«Находясь на этой «вершине русской истории», мы не могли купить себе хорошую машину, приличную одежду, съездить в дальнее зарубежье, толкались в очередях за самым необходимым, смотрели два скучных канала Центрального телевидения, читали (вернее не читали) в газетах отчеты с партийных съездов и пленумов, «вести с полей» и прочую белиберду… Нет уж, увольте, не нужна нам такая «вершина»!..» – легко «разоблачит» зиновьевские тезисы какой-нибудь брокер или торговец китайским ширпотребом, важный чиновник или менеджер бензоколонки, популярный шоумен или успешный спортсмен. И к такому взгляду на вещи присоединятся миллионы наших сограждан. Стоит ли убеждать их в том, что они чего-то не понимают и не хотят понимать? Сегодня это практически бессмысленно. Те, кто думает, что приоритет в ракетно-космических технологиях– ничто в сравнении с производством «мерседесов» и куриных окорочков, в спорах непобедимы.

А завтра? А что будет завтра, точно не знает никто…

Без году два десятилетия минуло после августовских событий 1991 года. Изменились ли в российском обществе взгляды на сей счет? Почти нет. Разве что позабылось многое… Однако по-прежнему, как мне видится, превалируют крайние, весьма субъективные точки зрения, внушаемые пристрастными идеологами и обслуживающими их пропагандистскими командами.

Одни пытаются представить членов ГКЧП этакими недотепами, недоумками, предпринявшими свои действия исключительно по глупости («даже путча нормального не могли сотворить-организовать»).

Другие норовят воскресить зловещий образ-жу-пел, насаждавшийся когда-то доморощенными горе-либералами: «путчисты» Янаев, Пуго, Крючков и Язов на фоне огромной свастики (такой коллаж в августе 1991-го публиковали многие газеты).

Третьи, напротив, склонны к некоторой идеализации людей, вошедших в состав Государственного комитета по чрезвычайному положению, и наспех сделанных ими политических шагов.

Особого желания заочно полемизировать с кем-либо на эту тему не испытываю. Усердно оправдываться и что-то страстно доказывать тем более не стану. И все же собственное мнение как непосредственный участник тех событий изложить обязан. Что бы о них ни говорили, ни думали соотечественники или иностранцы, руководствуясь собственными симпатиями-антипа-тиями, этическими и «эстетическими» предпочтениями, те августовские дни стали в истории нашей страны особыми и поистине чрезвычайными.

Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) – создан в ночь с 18 на 19 августа 1991 г. представителями властных структур, не согласными с политикой реформ Горбачева М.С. и проектом нового Союзного договора.

В июле 1991 г. на встрече Горбачева М.С. с президентами России и Казахстана было принято решение о подписании в конце августа 1991 г. нового Союзного договора.

19 августа 1991 г., за день до его подписания СМИ сообщили, что Горбачев М.С. болен, не может исполнять президентские обязанности, и вся власть в стране переходит к Государственному комитету по чрезвычайному положению. Горбачев М.С. в это время находился на отдыхе в Крыму.

В крупные города были введены войска. Приостановлена деятельность партий, движений и объединений, оппозиционных КПСС, запрещен выпуск оппозиционных газет.

(Краткий исторический словарь, 2000 г.)

Идеализация в отношении организаторов ГКЧП (то бишь нас) неуместна хотя бы потому, что бывшие советские люди уже давно живут в стране, мало чем напоминающей их великую социалистическую Родину. Но не заслуживаем мы и огульного шельмования, будь то нарочитое «диагностирование» эдакой коллективной умственной неполноценности или настойчивые обвинения в попытке формирования своего рода пиночетовщины, да еще и под фашистскими символами. Пиночет и его хунта – совсем из другой «оперы». Ее мотивы как раз более всего созвучны деяниям наших главных идейных и политических противников, а сцены неоправданной, бесчеловечной жестокости, наглядно продемонстрированной в центре Москвы, вся страна наблюдала по телевидению не в августе 1991-го, а двумя годами позже.

ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО РУКОВОДСТВА

В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьей 127-7 Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу.

Геннадий Иванович Янаев родился 26 августа 1937 года в селе Перевоз Горьковской области (ныне – Нижегородская область).

В 1959 году окончил Горьковский сельскохозяйственный институт по специальности "инженер-механик сельского хозяйства ", в 1967 году – Всесоюзный заочный юридический институт. Кандидат исторических наук.

С 1959 года Геннадий Янаев работал начальником механизированного сельскохозяйственного отряда, затем главным инженером Работкинской РТС, управляющим княгининским отделением "Сельхозтезники" Горьковской области.

С 1963 по 1968 год Янаев был вторым и первым секретарем Горьковского областного комитета ВЛКСМ.

С 1968 по 1980 года он являлся председателем Комитета молодёжных организаций СССР (КМО СССР).

С 1980 по 1986 год Геннадий Янаев занимал должность заместителя председателя президиума Союза Советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами.

С 1986 по 1990 год он работал во Всесоюзном центральном совете профессиональных союзов (ВЦСПС), сначала секретарем, с сентября 1989 года – заместителем Председателя ВЦСПС, в апреле – июле 1990 года – председателем ВЦСПС.

Был народным депутатом СССР от профсоюзов (1989-1991).

В июле 1990 года Геннадий Янаев на пленуме Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС) был избран членом Политбюро и секретарем ЦК КПСС.

27 декабря 1990 года съезд народных депутатов СССР избрал Янаева вице-президентом страны, в связи с чем 31 января 1991 года пленум ЦК КПСС освободил Янаева от обязанностей члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС.

С марта 1991 года Геннадий Янаев был членом Совета Безопасности СССР.

В августе 1991 года Янаев возглавил ГКЧП (Государственный Комитет по чрезвычайному положению СССР), издал указы об исполнении им обязанностей Президента СССР и введении чрезвычайного положения в ряде регионов страны.

22 августа 1991 года был арестован за участие в государственном перевороте 19-21 августа 1991 года. Ему было предъявлено обвинение по статье 64 УК РСФСР (измена родине). В феврале 1994 г. он вместе с остальными путчистами был амнистирован и с тех пор от политики был принципиально далек.

Геннадий Янаев был руководителем Фонда помощи детям-инвалидам с детства (Фонд входит в негосударственную организацию "Духовно-просветительский комплекс традиционных религий в Москве").

В последние годы он занимал должность заведующего кафедрой отечественной истории и международных отношений Российской международной академии туризма и консультировал комитет инвалидов и ветеранов госслужбы.

Геннадий Иванович Янаев был награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами "Знак Почета" и медалями.

Янаев был женат, у него две дочери.

Ставший формальным главой «путчистов» вице-президент СССР на роль бесстрашного лидера подходил плохо

80 лет назад, 26 августа 1937 года, в селе Перевоз Горьковской области родился человек, который почти через 54 года попытается повернуть вспять ход мировой истории. Геннадий Янаев , лидер Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), до сих пор остается фигурой малоизвестной и загадочной. Как бывший горьковский механизатор оказался причастен к судьбам всего Советского Союза?

Была ли болезнь?

19 августа 1991 года высшие руководители СССР и КПСС объявили о тяжелой болезни президента страны Михаила Горбачева . Согласно Конституции, при таких обстоятельствах верховная власть должна была перейти к вице-президенту, которым являлся Геннадий Янаев. Янаев начал свою деятельность с введения в стране чрезвычайного положения и создания ГКЧП. Строго говоря, ни одного советского закона при этом нарушено не было – другой вопрос, что фактически эти законы к тому времени перестали действовать, а почти половина республик, включая РСФСР, уже провозгласила независимость. Но был ли Горбачев действительно болен? Сам он категорически отрицает это.

Кто вы, мистер Янаев?

Карьера Янаева – типичный для СССР подъем усердного коммуниста из низов. Как Горбачев и Ельцин , Геннадий Иванович постепенно поднимался через разнообразные комсомольские и партийные комитеты. Янаев специализировался на работе в профсоюзах и в обществах дружбы с зарубежными странами. За пост вице-президента он конкурировал в 1990 году с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе . Горбачев склонялся к кандидатуре Шеварднадзе, но тот в последний момент сам ушел в сторону, чтобы заняться делами родной Грузии, стремительно двигавшейся к независимости.

У Янаева была редкая для руководства позднего СССР репутация бессребренника. Но, в отличие от другого «нищего партийца» Михаила Суслова , серого кардинала при Леониде Брежневе , Янаев не был фанатичным идеологом. Пока боссы ездили по заграницам и решали серьезные вопросы, Янаев делал всю рутинную работу.

Ходили устойчивые слухи о пристрастии Янаева к алкоголю, мол все дела с ним надо решать только по утрам – после обеда бесполезно. Многие помнят, как дрожали руки Геннадия Ивановича во время знаменитой пресс-конференции ГКЧП. Впрочем, тогда 53-летний аппаратчик, неожиданно для себя оказавшийся лидером заговорщиков, испытывал огромный стресс, так что психосоматические реакции могли и не быть связанными с частым употреблением алкоголя. «Да, ручонки действительно подрагивали… Бессонная ночь, нестандартное решение – это же вам не высморкаться! » – объяснялся он позже. Но трезвенником Янаев точно не был.

Лидер поневоле

Неформальным руководителем ГКЧП был не вице-президент Янаев, а председатель КГБ СССР Владимир Крючков . Тем не менее, стараясь соблюдать видимость законности, заговорщики были вынуждены доверить формальную власть нерешительному «вечному заму», что стало одной из причин их поражения. Фактор личности играет огромную роль в истории: робкий Янаев с трясущимися руками не выдерживал никакого сравнения с Борисом Ельциным на танке перед Белым домом. Впрочем, Янаев искренне верил в правоту своего дела: он прожил всю жизнь при советской власти и не мог представить себе другого строя в своей стране. Как он позже вспоминал, решение о введении ГКЧП было принято в обход его – он узнал об этом в самый последний момент, когда «группа товарищей» уже слетала в Форос к Горбачеву. По словам Янаева, его «уламывали в буквальном смысле до 12 ночи» - чтобы он поставил свою подпись на соответствующих документах.

Можно провести параллель между поведением Геннадия Янаева в 1991-м и Виктора Януковича в 2014-м. Оба могли бы удержать власть в своих руках, отдав соответствующий приказ армии и внутренним войскам, – и оба предпочли этого не делать. «Пойми мой характер, если хоть один погибнет – я жить не смогу» – цитирует журналист Михаил Леонтьев слова, сказанные в дни путча Янаевым боссу КГБ Крючкову. Позднее Янаев не раз подчеркивал, что очень жалеет о трех молодых ребятах, погибших в те дни.

Горбачев знал?

В 1992 году руководство свободного российского телевидения запретило к показу передачу «Момент истины». В ней Андрей Караулов беседовал с Геннадием Янаевым, находившимся тогда в статусе подследственного с подпиской о невыезде, о подноготной ГКЧП. Янаев, в частности, сообщил, что все документы «путчистов» разрабатывались под личным руководством Михаила Горбачева, а введение чрезвычайного положения было одним из основных сценариев, одобренных президентом. Если это действительно так, то можно предположить, что Горбачев решил просто самоустраниться от исторического решения – «заболев» в Крыму, он оставался невиновным в случае любого развития событий.

Последний бой

Единственный состоявшийся суд по делу ГКЧП привел к полному оправданию подсудимого. Речь идет о Валентине Варенникове , который отказался принять ельцинскую амнистию. Впрочем, Варенникова оправдали, потому что он, во-первых, выполнял приказ вышестоящего начальства, а во-вторых, «не располагал достоверными данными, позволяющими считать, что происходящие события фактически противоречат воле Президента СССР». Далеко не факт, что Геннадий Янаев отделался бы столь же легко. Сам он говорил, что принял амнистию, потому что иначе Ельцин обязательно расправился бы с ним через суд.

Свою автобиографическую книгу «ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР» Янаев увидел в больнице за день до смерти от рака легкого в 2010 году. Скромный тираж в 7000 экземпляров был раскуплен очень быстро.

В своих воспоминаниях Янаев не раз «забывал» и «путал» факты. Достаточно вспомнить его программное заявление, в котором он сообщил, что члены ГКЧП «не разогнали ни одну структуру государственную, не посадили ни одного должностное лицо, даже Попова, мэра Москвы, не освободили от работы, хотя он деликатного свойства информацию таскал американскому послу по 5-6 раз в день ».

На самом деле члены ГКЧП официально запретили «мэрии, префектуры и прочие антиконституционные образования», а воплотить этот запрет в жизнь («разогнать и посадить») им просто не хватило времени и воли. Скажем, взятие московской мэрии привело бы к огромному количеству жертв: она располагалась тогда рядом со зданием российского парламента («Белым домом»), перед которым скопились десятки тысяч москвичей, готовых защищать российскую власть от советской.

А если бы?..

Применив военную силу, ГКЧП вполне мог победить: если сопротивление в Москве было сильным, то «на местах» власти в основном поддержали «новый старый порядок». В то время Москва не играла решающей роли: это сейчас в столичной агломерации живет 20% населения страны, а в 1991 году этот показатель не превышал 4%. Вернуть Прибалтику уже не удалось бы, но остальные 12 республик могли бы остаться в составе СССР – возможно, под воздействием военной силы. Но в составе и окружении ГКЧП не было ни одного грамотного экономиста, способного решить проблемы уже обнищавшей страны. Для сохранения экономической модели СССР нужна была сильная, безжалостная «сталинская» рука – таковой тоже не наблюдалось. Поэтому вряд ли победа ГКЧП привела бы к процветанию страны, хотя остановить межнациональные столкновения, скорее всего, удалось бы.

Я наев Геннадий Иванович с июля 1990 года по январь 1991 года был членом Политбюро и секретарем Центрального Комитета КПСС. С декабря 1990 года занимал должность вице-президента Союза Советских Социалистических Республик. Во время августовских событий 1991 года Г.И. Янаев был назначен исполняющим обязанности президента СССР . За участие в ГКЧП был привлечен к уголовной ответственности, в 1991 году освобожден от обязанностей вице-президента СССР и помещен в тюрьму «Матросская тишина». В 1994 году был освобожден по амнистии Госдумы. В своей книге «ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР» Геннадий Иванович как непосредственный участник событий, которые предшествовали и способствовали развалу Советского Союза, излагает свое собственное мнение на случившееся.

О причинах создания ГКЧП Янаев пишет так: «Почему создали ГКЧП? Ответ очевиден для всех, кто пытался и пытается добросовестно разобраться в том, что происходило в СССР в последние годы его существования. Мы видели: Советский Союз разваливается, гибнет. И в то же время прекрасно понимали, что эта агония началась задолго до 1991 года. Ведь на чем держалось Советское государство? На трех основных, как раньше говорили, скрепах. Первая — 18-миллионная многонациональная партия. Вторая — также многонациональная — армия. Третья — опять же многонациональная— правоохранительная система. И вот эти скрепы год от года слабели, расшатывались, грозили окончательно отвалиться...» 1

Горбачев, по словам Геннадия Ивановича, после избрания его в 1985 году Генеральным секретарем ЦК КПСС, не приобрел всеобщего непререкаемого авторитета, не смог обеспечить сильную власть в огромной стране, а занялся популизмом. Большой популярностью у простых советских людей пользовались его пространные речи о наболевшем, о необходимости серьезных изменений во многих областях тогдашней жизни общества. Все чувствовали, что стране очень необходима была мощная струя свежего воздуха. Воздуха экономических перемен, разумных политических свобод, улучшений в социальной сфере... Коммунистическая партия СССР стремительно разрушалась, а полноценный институт Советов ей на смену так и не создали.

«В Ленинграде в одном из своих популистских «обращений к народу» Горбачев высказался примерно так о своих партийных товарищах и высокопоставленных коллегах: вы, мол, давите их снизу, а мы станем давить сверху. Это, пожалуй, один из наиболее показательных примеров горбачевской демагогии, рассчитанной на то, чтобы его услышали простые сограждане. И они, конечно же, услышали, разве можно было пропустить мимо ушей подобное. Услышан был этот провокационный призыв и редакторами газет, журналов, радио, телевидения, пропагандистами всех мастей и рангов, активно-агрессивной (и в то же время поразительно сервильной) частью нашей интеллигенции.» 1

Вместо демократизации партийных рядов реально происходила их деморализация… «Все шесть лет перестройки под руководством М. Горбачева были временем большой болтовни и поистине вселенского обмана. Ни одна из заявленных целей перестройки не была реализована. Жизнь народа стремительно ухудшалась... Повсеместные саботаж, коррупция, рост антиобщественных проявлений усугублялись параличом власти на всех уровнях.» 2 Против армии СССР был также направлен подрывной удар. Советские военнослужащие, направленные государственным руководством в горячие точки страны, позже признавались виновными в применении силы против мирного населения. Армия была в прямом смысле предана высокопоставленными советскими государственными деятелями и обвинялась во всех смертных грехах.

«Ее разгром, вылившийся в раздел, начинался с подписания соглашения о выводе войск из европейских стран бывшего Варшавского Договора, в котором фиксировались сроки вывода, согласовывались условия использования военной техники и другого имущества, размещения выводимых частей в места их новой дислокации. Горбачев и Шеварднадзе неоднократно слышали предупреждения советских и зарубежных специалистов о том, что в предлагаемые ими сроки нельзя вывести такой огромный контингент. Однако эти предупреждения игнорировались. В результате миллионы военнослужащих и их семей по причине предательства своего главнокомандующего вынуждены были бежать, бросать дома, технику, полигоны, аэродромы, здания и сооружения стоимостью в миллиарды долларов и располагаться на Родине в чистом поле, в палатках, либо по чужим углам.

Этот «вывод войск» больше напоминал бегство армии. ...Под лозунгами «нового мышления», «общечеловеческих ценностей» и якобы в целях «прорыва» в отношениях между Востоком и Западом Горбачев и Шеварднадзе подписали договор о сокращении ракет малой и средней дальности. Как справедливо указал на процессе по «делу ГКЧП» Герой Советского Союза, знаменосец легендарного Парада Победы генерал В.И. Варенников , мы сократили в 2,5 раза больше своих носителей и в 3,5 раза больше боеголовок, чем США. Чем, кроме предательства национальных интересов, можно объяснить решение Горбачева включить в число подлежащих уничтожению видов оружия ультрасовременный, превосходящий все зарубежные аналоги комплекс «Ока». Ведь, кроме того, что он только вошел в производство, уже на это вооружение перешли некоторые социалистические страны и наши военные округа на Западе, что он стоил огромного труда ученых и рабочих, что он обошелся народу в миллиарды рублей — он просто по своим параметрам не подпадал под сокращение. И не должен был быть ликвидирован. Даже у многих американских специалистов этот чудовищный предательский шаг вызвал удивление — по договору подлежали ликвидации ракеты наземного базирования с дальностью полета от 500 км и выше (кроме межконтинентальных), а у «Оки» дальность полета до 400 км...» 2

Сначала «операцию ГКЧП» ее организаторы, прежде всего В.А. Крючков и О.С. Шенин, планировали провести в апреле 1991 года, когда Горбачев находился с визитом в Японии, однако Янаеву удалось отговорить их от радикальных действий, которые казались тогда неоправданными и чрезмерно авантюрными. Американцы, получившие по своим каналам информацию о готовящемся заговоре, через госсекретаря Бейкера и посла в СССР Мэтлока предупредили о нем Горбачева, назвав даже фамилии заговорщиков, однако он никак не отреагировал… Немалую роль в распаде СССР сыграли взаимоотношения Горбачева и Ельцина - начавшись с соперничества, они превратились в непримиримую борьбу за власть и обоюдную «зоологическую» ненависть. Одной из основных целей создания ГКЧП было предотвращение запланированного «суверенитетчиками» подписания так называемого Союзного договора, который был призван фактически аннулировать на территории СССР прямое действие союзной Конституции и утвердить верховенство конституций республиканских.

К заключительной работе над «договором» Горбачев и руководители 9 союзных республик приступили в апреле 1991 года на печально-скандально известной встрече в Ново-Огареве, из-за чего этот процесс и получил название «Новоогаревского». 18 июня 1991 г. Горбачев представил в Верховный Совет СССР проект Договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ). Это был проект ликвидации СССР как единого федеративного государства, ликвидации социалистического строя и Советов народных депутатов как основы демократического народовластия... «Ввязываясь в эту историю с созданием ГКЧП, мы все прекрасно понимали, что Горбачева надо было сохранить при власти. Хотя бы потому, что, отстранив его от руководства страной, мы, по сути, обрекли бы ее на экономическую и политическую изоляцию (как это ни постыдно, СССР уже не мог обходиться без финансовой помощи из-за рубежа, а генсек-президент все еще пользовался поддержкой крупнейших мировых держав). Отдавали мы себе отчет и в том, что рисковали буквально всем. В лучшем случае, то есть в случае одобрения наших действий Горбачевым, он бы вернулся в столицу и приступил к управлению государством в условиях чрезвычайного положения. Однако, зная горе-президента, мы предполагали, что, скорее всего, он нас «продаст» и самой завидной участью для членов ГКЧП станет либо выращивание морковки на загородных дачах, либо «почетные миссии» дипломатов в третьеразрядных африканских странах. В худшем случае, допускали мы все, нас просто-напросто уничтожат без суда и следствия, и наши самые «демократические» в мире средства массовой информации такой исход сочтут вполне нормальным...» 1

17 августа 1991 года в московском гостевом доме политической разведки прошло совещание, в котором принимали участие председатель КГБ СССР В.А.Крючков, премьер-министр В.С.Павлов, министр обороны Д.Т. Язов, руководитель аппарата Президента СССР В.И.Болдин, секретари ЦК КПСС О.С.Шенин и О.Д.Бакланов, заместители министра обороны генералы В.И.Варенников и В.А.Ачалов, заместитель председателя КГБ генерал В.Ф.Грушко. На этом совещании было принято решение направить в Форос к Горбачеву делегацию, состоявшую из наиболее близких к нему людей, чтобы проинформировать о крайне сложной обстановке в стране и предложить ему ввести чрезвычайное положение. На встречу с Горбачевым в Крым полетели руководитель президентского аппарата В.Болдин, заместитель председателя Совета обороны СССР В.Болдин, секретарь ЦК КПСС О.Шенин, командующий сухопутными войсками СССР В.Варенников, руководитель 9-го Управления КГБ Ю.Плеханов, генерал В.Генералов, с ним шесть человек из личной охраны Горбачева и пять связистов... Горбачев, сославшись на болезнь, отказался возвращаться в Москву. 18 августа 1991 года в премьерском кабинете В.С.Павлова в Кремле состоялась встреча высокопоставленных руководителей СССР.

«В.А.Крючков, не мешкая, ввел в курс дела: — Группа уполномоченных нами товарищей летала в Крым к Горбачеву. Михаилу Сергеевичу было сказано: наше терпение лопнуло, надо срочно принимать чрезвычайные меры в стране. Еще Владимир Александрович сообщил, что нормальный разговор у посланников с Горбачевым, в общем-то, не склеился, однако на прощание он им обронил: мол, черт с вами, делайте, что хотите, только созовите Верховный Совет СССР. Меня все эти новости буквально ошарашили, и перво-наперво я спросил: — А где те, кто к Горбачеву летал? — В самолете. Возвращаются в Москву. Ждем их прибытия. Действительно, через некоторое время они появились в кабинете председателя правительства и рассказали о своей встрече с президентом СССР. Этот рассказ меня, мягко говоря, не вдохновил, не обрадовал. И в ответ на обращенный ко мне призыв принять на себя временное исполнение обязанностей главы государства я поначалу решительно отказался: «Нет, уважаемые товарищи, не стану брать на себя такую ответственность. Вы представляете, какова будет реакция в стране и мире, какие вопросы начнут задавать: куда подевали Горбачева, что с ним, на каком основании за руль государства уселись?! Ведь уже следующим утром всполошатся, зарычат и завоют так, что никому мало не покажется! Простите, конечно, но от подобной чести меня, пожалуйста, избавьте.— Еще не вполне оправившись от смятения (скорее даже шока), я с некоторой надеждой посмотрел и тем самым обратил взгляды собравшихся на председателя Верховного Совета СССР.— Анатолия Ивановича Лукьянова главным назначьте. Он как-никак высшим органом власти у нас в стране руководит...»

И тогда Валерий Иванович Болдин, только что вернувшийся из Фороса, эдак философски-флегматично изрек: «Ну что ж, Геннадий Иванович, придется действовать без вас. Вот только шансы на то, что завтра же окажемся арестованными, очень близки к стопроцентным»... Дальше меня уговаривать не потребовалось. Шел первый час ночи. Я взял ручку и подписал все документы о создании ГКЧП. Из них наиболее характерный, показательный (по крайней мере с точки зрения истории) — «Обращение к советскому народу ».» 1

Далее началось демонстративное противостояние ГКЧП с ельцинскими органами власти: одни издавали указы и постановления, вторые отменяли и наоборот… «Как бы там ни было, в первый день объявленного в СССР чрезвычайного положения из каждой тысячи телеграмм, полученных мной в Кремле, 700-800 приходились в поддержку ГКЧП, 20 августа — уже фифти-фифти, а 21-го история с ГКЧП, по сути, завершилась... Впоследствии мне рассказывали о том, как, узнав о создании нашего Комитета, во многих краях, областях и республиках партийные и советские руководители устраивали нешумные «банкеты», на которых дружно провозглашали тосты за «успех нашего безнадежного предприятия». Мы же в это время начинали со всей очевидностью понимать, что Ельцин и его присные не побрезгают никакой провокацией. И постараются во что бы то ни стало повязать нас по рукам и ногам кровавыми путами невинных жертв. Действительно, кровь пролилась — в ночь с двадцатого на двадцать первое августа 1991 года погибли три последних «Героя Советского Союза». Не буду касаться их морального облика и поведения в ту трагическую ночь, ибо «мертвые сраму не имут». Замечу лишь, что эти смерти — явно не на нашей совести. Бронемашины с их экипажами, ставшие невольными участниками этой трагедии, двигались, никому не угрожая, по Садовому кольцу. И не к «Белому дому», а к исходным позициям.» 1

После инцидента с гибелью трех человек стало ясно, что ГКЧП потерпел поражение. «По сию пору распространяются глупые домыслы о якобы сорванной «ельцинскими» генералами попытке штурма «Белого дома» в те августовские дни. Ответственно свидетельствую: никаких попыток штурмовать что-либо тогда не предпринималось. С Ельциным же об этой выдуманной «боевой операции» мы говорили по телефону приблизительно в таких выражениях: — Геннадий Иванович, мне доложили, что вы намерены штурмовать «Белый дом». Не делайте этого, прольется много крови. Взвесьте все еще раз, не допускайте непоправимого... — Борис Николаевич, ни о каком штурме не может быть и речи. Если вам что-то показалось, привиделось или послышалось, если вас обуял безотчетный страх, приготовьте на всякий случай лишний комплект нижнего белья. Его использование вами может стать самым страшным происшествием для «защитников Белого дома»...» 1 «Мне часто задают вопрос: зачем надо было вводить в Москву военную технику?

Я отвечаю: было введено чрезвычайное положение, а в соответствии с законом о нем немедленно включается его военная компонента. У командующего заранее лежат пакеты, предусматривающие, что им делать в случае ЧП. На заседаниях ГКЧП не обсуждалось, какая часть войдет в Москву, с какой техникой. Когда 19 августа я поехал на пресс-конференцию и увидел танки, то на заседании ГКЧП мы договорились о выводе их из города. 20 августа танки стали выходить из Москвы. Дольше всех они стояли у Белого дома. Но это были уже танки не Язова, а те, которые Грачев и Лебедь ввели по просьбе Ельцина для защиты его от ГКЧП. Ввод войск объяснялся одним — нельзя было допустить провокаций, надо было взять под защиту важнейшие народнохозяйственные объекты. Например, те же водоемы, которые снабжают Москву водой; любому провокатору ничего не стоило отравить водоем.

А потом мы знали, с кем имеем дело, отдавали себе отчет в том, что наши противники могут пойти на все... Если бы мы были такими же политическими циниками, как Ельцин, который на глазах у всего мира расстрелял из танков собственный парламент, мы бы, наверное, взяли штурмом Белый дом. Но у нас были другие задачи. Мы не хотели воевать со своим народом.» 2 «С 19 по 21 августа я по два раза в день проводил заседания ГКЧП. Председатель правительства В.Павлов, к сожалению, побывал лишь на одном из них. Затем сказался больным и слег с гипертоническим кризом. Его первый заместитель Догужиев, казалось, принял на себя обязанности главы кабинета министров, но мои распоряжения фактически саботировал. А поручил я ему принять экстренные правительственные меры по снижению цен на детские товары, продовольствие и другую продукцию повышенного спроса, а также по всемерному обеспечению сельскохозяйственных работ (ведь была в разгаре уборочная кампания).» 1

О Горбачеве: «Да, я испытываю неприязнь к Горбачеву и не пытаюсь это скрывать. Но она, как мне думается, не мешает верно осмысливать, оценивать все, что произошло с нашей страной в 80-е — 90-е годы XX века. Вина Горбачева в разрушении СССР бесспорна, и никакая личная неприязнь не мешает понять эту простую истину.» 1 «— В те августовские дни 91-го на пресс-конференции вы сказали: «...Надеюсь, что мой друг Михаил Сергеевич Горбачев скоро вернется и приступит к исполнению своих обязанностей...» У вас остался друг по фамилии Горбачев? — Нет. Этот человек предал страну, народ и дружбу. Одна из самых больших ошибок в моей жизни — это то, что я верил Горбачеву. Можно было заранее догадаться о каких-то его шагах, но я не мог себе представить, что генсек, начавший перестройку, говоривший чуть ли не каждый день о партии и социализме, может быть таким перевертышем.

Да это просто трус, а Президент не имеет права быть трусом. В своей книжонке о событиях тех дней он писал, что, услышав от делегации, которая приехала к нему в Форос, сообщение о скором введении ЧП, он стал возмущаться, ругаться матом, кричать. Ничего подобного! Горбачев сразу задал два вопроса: кто вас послал и арестован ли Ельцин? Если бы мы арестовали Ельцина и доложили об этом Горбачеву— все было бы по-другому...» 3 «Трудно спорить с утверждением о том, что наш Комитет не был предусмотрен союзной Конституцией. И тем не менее его создание было последним и, пожалуй, единственным способом для спасения и самой Конституции, и государства, в котором она была принята.» 1

Источники информации: 1. Янаев «ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР» 2. Янаев «Август 1991: мифы и реальность» 3. Капитанов. Интервью с Янаевым («Ленинская смена, Нижний Новгород, 27 февраля 1993 года»)