Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток...

А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные простран-ства — Сары-Озеки, Сере-динные земли жёлтых степей. Едигей работал здесь стре-лоч-ником на разъ-езде Боранлы-Буранный. В полночь к нему в будку пробра-лась жена, Укубала, чтобы сооб-щить о смерти Казан-гапа.

Трид-цать лет назад, в конце сорок четвёр-того, демо-би-ли-зо-вали Едигея после контузии. Врач сказал: через год будешь здоров. Но пока рабо-тать физи-чески он не мог. И тогда они с женой решили податься на железную дорогу: может, найдётся для фрон-то-вика место охран-ника или сторожа. Случайно позна-ко-ми-лись с Казан-гапом, разго-во-ри-лись, и он пригласил молодых на Буранный. Конечно, место тяжёлое — безлюдье да безводье, кругом пески. Но все лучше, чем мыта-риться без приста-нища.

Когда Едигей увидел разъезд, сердце его упало: на пустынной плос-кости стояло несколько домиков, а дальше со всех сторон — степь... Не знал тогда, что на месте этом проведёт всю остальную жизнь. Из них трид-цать лет — рядом с Казан-гапом. Казангап много помогал им на первых порах, дал верблю-дицу на подои, подарил верблю-жонка от неё, кото-рого назвали Кара-наром. Дети их росли вместе. Стали как родные.

И хоро-нить Казан-гапа придётся им. Едигей шёл домой после смены, думал о пред-сто-ящих похо-ронах и вдруг почув-ствовал, что земля под его ногами содрог-ну-лась И он увидел, как далеко в степи, там, где распо-ла-гался Саро-зек-ский космо-дром, огненным смерчем подня-лась ракета. То был экстренный вылет в связи с чрез-вы-чайным проис-ше-ствием на совместной советско-амери-кан-ской косми-че-ской станции «Паритет». «Паритет» не реаги-ровал на сигналы объеди-нён-ного центра управ-ления — Обце-нупра — уже свыше двена-дцати часов. И тогда срочно стар-то-вали корабли с Сары-Озека и из Невады, посланные на выяс-нение ситу-ации.

Едигей настоял на том, чтобы хоро-нили покой-ного на далёком родовом клад-бище Ана-Бейит. У клад-бища была своя история. Предание гласило, что жуань-жуаны, захва-тившие Сары-Озеки в прошлые века, уничто-жали память пленных страшной пыткой: наде-ва-нием на голову шири — куска сыро-мятной верблю-жьей кожи. Высыхая под солнцем, шири стис-кивал голову раба подобно сталь-ному обручу, и несчастный лишался рассудка, стано-вился манкуртом. Манкурт не знал, кто он, откуда, не помнил отца и матери, — словом, не осознавал себя чело-веком. Он не помышлял о бегстве, выполнял наиболее грязную, тяжёлую работу и, как собака, признавал лишь хозяина.

Одна женщина по имени Найман-Ана нашла своего сына, превра-щён-ного в манкурта. Он пас хозяй-ский скот. Не узнал её, не помнил своего имени, имени своего отца... «Вспомни, как тебя зовут, — умоляла мать. — Твоё имя Жоламан».

Пока они разго-ва-ри-вали, женщину заме-тили жуань-жуаны. Она успела скрыться, но пастуху они сказали, что эта женщина прие-хала, чтобы отпа-рить ему голову (при этих словах раб побледнел — для манкурта не бывает угрозы страшнее). Парню оста-вили лук и стрелы.

Найман-Ана возвра-ща-лась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала...

Удар стрелы был смер-тельным. Но когда мать стала падать с верблю-дицы, прежде упал её белый платок, превра-тился в птицу и полетел с криком: «Вспомни, чей ты? Твой отец Доненбай!» То место, где была похо-ро-нена Найман-Ана, стало назы-ваться клад-бищем Ана-Бейит — Мате-рин-ским упокоем...

Рано утром все было готово. Наглухо запе-лё-нутое в плотную кошму тело Казан-гапа уложили в прицепную трак-торную тележку. Пред-стояло трид-цать кило-метров в один конец, столько же обратно, да захо-ро-нение... Впереди на Кара-наре ехал Едигей, указывая путь, за ним катился трактор с прицепом, а замыкал процессию экска-ватор.

Разные мысли наве-щали Едигея по пути. Вспо-минал те дни, когда они с Казан-гапом были в силе. Делали на разъ-езде всю работу, в которой возни-кала необ-хо-ди-мость. Теперь молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили, ради чего? Значит, было ради чего.

За это время прошло обсле-до-вание «Пари-тета» приле-тев-шими космо-нав-тами. Они обна-ру-жили, что паритет-космо-навты, обслу-жи-вавшие станцию, исчезли. Затем обна-ру-жили остав-ленную хозя-е-вами запись в вахтенном журнале. Суть её своди-лась к тому, что у рабо-тавших на станции возник контакт с пред-ста-ви-те-лями внеземной циви-ли-зации — жите-лями планеты Лесная Грудь. Лесно-грудцы пригла-сили землян посе-тить их планету, и те согла-си-лись, не ставя в извест-ность никого, в том числе руко-во-ди-телей полёта, так как боялись, что по поли-ти-че-ским сооб-ра-же-ниям им запретят посе-щение.

И вот теперь они сооб-щали, что нахо-дятся на Лесной Груди, расска-зы-вали об увиденном (особенно потрясло землян, что в истории хозяев не было войн), а главное, пере-да-вали просьбу лесно-грудцев посе-тить Землю. Для этого инопла-не-тяне, пред-ста-ви-тели техни-чески гораздо более развитой циви-ли-зации, чем земная, пред-ла-гали создать межзвёздную станцию. Мир ещё не знал обо всем этом. Даже прави-тель-ства сторон, постав-ленные в извест-ность об исчез-но-вении космо-навтов, не имели сведений о даль-нейшем развитии событий. Ждали решения комиссии.

А Едигей тем временем вспо-минал об одной давней истории, которую мудро и честно рассудил Казангап. В 1951 г. прибыла на разъезд семья — муж, жена и двое маль-чиков. Абуталип Кутты-баев был ровесник Едигею. В саро-зек-скую глухо-мань они попали не от хорошей жизни: Абуталип, совершив побег из немец-кого лагеря, оказался в сорок третьем среди югослав-ских партизан. Домой он вернулся без пора-жения в правах, но затем отно-шения с Югосла-вией испор-ти-лись, и, узнав о его парти-зан-ском прошлом, его попро-сили подать заяв-ление об уволь-нении по собствен-ному желанию. Попро-сили в одном месте, в другом... Много раз пере-езжая с места на место, семья Абута-липа оказа-лась на разъ-езде Боранлы-Буранный. Насильно вроде никто не заточал, а похоже, что на всю жизнь застряли в саро-зеках, И эта жизнь была им не под силу: климат тяжёлый, глухо-мань, оторван-ность. Едигею почему-то больше всего было жаль Зарипу. Но все-таки семья Кутты-ба-евых была на редкость дружной. Абуталип был прекрасным мужем и отцом, а дети были страстно привя-заны к роди-телям. На новом месте им помо-гали, и посте-пенно они стали прижи-ваться. Абуталип теперь не только работал и зани-мался домом, не только возился с детьми, своими и Едигея, но стал и читать — он ведь был обра-зо-ванным чело-веком. А ещё стал писать для детей воспо-ми-нания о Югославии. Это было известно всем на разъ-езде.

К концу года приехал, как обычно, ревизор. Между делом расспра-шивал и об Абута-липе. А спустя время после его отъезда, 5 января 1953 г., на Буранном оста-но-вился пасса-жир-ский поезд, у кото-рого здесь не было оста-новки, из него вышли трое — и аресто-вали Абута-липа. В последних числах февраля стало известно, что подслед-ственный Кутты-баев умер.

Сыновья ждали возвра-щения отца изо дня в день. А Едигей неот-ступно думал о Зарипе с внут-ренней готов-но-стью помочь ей во всем. Мучи-тельно было делать вид, что ничего особен-ного он к ней не испы-ты-вает! Однажды он все же сказал ей: «Зачем ты так изво-дишься?.. Ведь с тобой все мы (он хотел сказать — я)».

Тут с началом холодов снова взъярился Каранар — у него начался гон. Едигею с утра пред-стояло выхо-дить на работу, и потому он выпу-стил атана. На другой день стали посту-пать новости: в одном месте Каранар забил двух верблюдов-самцов и отбил от стада четырёх маток, в другом — согнал с верблю-дицы ехав-шего верхом хозяина. Затем с разъ-езда Ак-Мойнак письмом попро-сили забрать атана, иначе застрелят. А когда Едигей вернулся домой верхом на Кара-наре, то узнал, что Зарипа с детьми уехали насо-всем. Он жестоко избил Кара-нара, пору-гался с Казан-гапом, и тут Казангап ему посо-ве-товал покло-ниться в ноги Укубале и Зарипе, которые уберегли его от беды, сохра-нили его и своё досто-ин-ство.

Вот каким чело-веком был Казангап, кото-рого они сейчас ехали хоро-нить. Ехали — и вдруг наткну-лись на неожи-данное препят-ствие — на изго-родь из колючей прово-локи. Постовой солдат сообщил им, что пропу-стить без пропуска не имеет права. То же подтвердил и начальник караула и добавил, что вообще клад-бище Ана-Бейит подлежит ликви-дации, а на его месте будет новый микро-район. Уговоры не привели ни к чему.

Казан-гапа похо-ро-нили непо-да-лёку от клад-бища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана.

Комиссия, обсуж-давшая пред-ло-жение Лесной Груди, тем временем решила: не допус-кать возвра-щения бывших паритет-космо-навтов; отка-заться от уста-нов-ления контактов с Лесной Грудью и изоли-ро-вать около-земное простран-ство от возмож-ного инопла-нет-ного втор-жения обручем из ракет.

Едигей велел участ-никам похорон ехать на разъезд, а сам решил вернуться к кара-ульной будке и добиться, чтобы его выслу-шало большое началь-ство. Он хотел, чтобы эти люди поняли: нельзя уничто-жать клад-бище, на котором лежат твои предки. Когда до шлаг-баума оста-ва-лось совсем немного, рядом взмет-ну-лась в небо яркая вспышка гроз-ного пламени. То взле-тала первая боевая ракета-робот, рассчи-танная на уничто-жение любых пред-метов, прибли-зив-шихся к земному шару. За ней рвану-лась ввысь вторая, и ещё, и ещё... Ракеты уходили в дальний космос, чтобы создать вокруг Земли обруч.

Небо обва-ли-ва-лось на голову, развер-заясь в клубах кипя-щего пламени и дыма... Едигей и сопро-вож-давшие его верблюд и собака, обезумев, бежали прочь. На следу-ющий день Буранный Едигей вновь поехал на космо-дром.

содержимое:

В этих краях поезда шли с запада на восток и обратно. По обе стороны от железной дороги находилась великая пустынная степь — Сары-Озеки. На разъезде Боранлы-Буранный стрелочником работал Едигей. Ночью, чтобы сообщить о смерти Казангапа, к нему в будку прокралась жена, Укубала. Едигея демобилизовали тридцать лет назад, после контузии, в конце сорок четвертого года. Врач ему сказал, что через гол он будет здоров. однако пока физическую работу он делать не мог. И они с женой тогда подались на железную дорогу, решив, что возможно там есть место сторожа или охранника для фронтовика.

С Казангапом они познакомились случайно, разговорились, и он позвал на Буранный. Место там оказалось тяжелое — ни людей, ни воды, но это все-таки лучше чем быть без крова и работы. Увидев разъезд, Едигей расстроился, так как на пустынном месте было несколько небольших домов, дальше везде степь. Не думал он тогда, что на этом месте пройдет вся его оставшаяся жизнь. И тридцать лет — рядом с Казангапом, который им очень много помог в начале — подарил верблюдицу и верблюжонка, которого звали Каранаром. И дети их росли вместе. Стали они все. как родные. И им, также, придется хоронить Казангапа. Едигей возвращался домой после смены, думал о предстоящих похоронах. как неожиданно почувствовал, что земля под ногами пошатнулась. Он увидел, как далеко-далеко в степи, в том месте, где находится Сарозекский космодром. как огненный смерч, поднялась ракета. Это был незапланированный полет в связи экстренным происшествии на станции под названием Паритет. Это станция советско-американская. «Паритету» из центра управления — Обценупра — уже больше двенадцати часов подавали сигналы, на которые он ни как не реагировал. И тогда с Сары-Озека стартовали срочно корабли, которые послали для выяснения ситуации.

Едигей настоял. чтобы похоронили покойного на кладбище Ана-Бейит. Это кладбище родовое, у него имелась своя история. По преданию жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошедшие века, уничтожили память пленных очень страшной пыткой: надевали на голову шири — это кусок кожи. Кожа это сыромятная и верблюжья. Когда кожа высыхала под солнцем, то шири стискивал голову раба, словно стальной обруч, при этом раб лишался рассудка и становился манкуртом. Манкурт ничего не помнил, не знал откуда он, не помнил ни отца, ни мать. В общем не чувствовал себя человеком. Он был послушным, как собака, выполняя при этом тяжелую и грязную работу, не помышляя о бегстве. Так одна женщина, имя которой Найман-Ана нашла сына своего, которого превратили в манкурта. Он занимался тем, что пас хозяйский скот. Он не мог ее узнать, не мог вспомнить имя свое, не мог вспомнить имя отца своего. Тебя зовут Жоламан».- причитала мать.

Умоляла вспомнить свое имя Они разговаривали, а тем временем жуаньжуаны заметили женщину. Она успела убежать, но пастуху сказали, что женщина приехала за тем, чтобы отпарить ему голову (услышав эти слова, парень побледнел- потому, что для манкурта это самая страшная угроз, страшнее которой не бывает). Они ушли, оставив рабу лук и стрелы. Найман-Ана снова пришла к сыну, что бы уговорить его бежать. Озираясь, смотрела. Но тут она почувствовала смертельный удар стрелы. Мать упала с верблюдицы, но при этом с нее упал белый платок, который превратился в птицу и полетел, кричал и молил о том, чтобы сын вспомнил кто он, чей. Твой отец времени Бейит — Материнским упокоем. Ранним утром все уже было готово. Тело Казангапа наглухо запеленали в плотную кошму и уложили в тракторную прицепную телегу. Надо было ехать тридцать километров, это в одну сторону и тридцать в обратную, да еще захоронение Самым первым ехал Едигей, он указывал дорогу, за ним трактор с прицепом, а замыкалась процессия экскаватором.. Всякие мысли крутились в голове у Едигея, пока он ехал. Вспомнил те дни, когда они с Казангапом были сильные. На разъезде делали всевозможную работу. которая возникала.

Молодые теперь над ними посмеиваются — дураки старые, жизнь только свою гробили, а ради чего. Видимо, было ради чего. . За это время произошло обследование «Паритета» прилетевшими космонавтами. Обнаружилось. что паритет-космонавты, которые обслуживали станцию, куда-то исчезли. Затем обнаружилась, которую оставили хозяева в вахтенном журнале. Смысл этой записи состоял в том. что у людей, которые работали на станции, произошел контакт с жителями планеты Лесная Грудь-это представители внеземной цивилизации. Инопланетяне пригласили землян на их планету, а те ответили согласием, но при этом никого не поставили в известность. Теперь люди сообщили. что находятся планете Лесная Грудь, рассказали о том, что увидели (удивились, что они никогда... ни с кем не воевали). но самое главное было то, что они передали просьбу лесногрудцев о посещении Земли. Инопланетяне, более развитой технически цивилизации, чем земная, предлагают создать межзвездную станцию. Миру об этом было еще неизвестно. Даже правительство обеих сторон, которым сообщили об исчезновении космонавтов, ничего не знали о дальнейших развитиях событий. поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий. Ждали, что решит комиссия. .

А Едигей в это время вспоминал об одной очень давней истории, эту историю честно и мудро рассудил Казангап. В 1951 г. на разъезде поселилась семья — отец, мать и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаеву было столько же лет, как и Едигею. В сарозекскую глухомань они приехали не от хорошей жизни: Абуталип, совершил побег из лагеря немцев, потом в сорок третьем попал к югогславским партизанам. Домой он возвратился без поражения в правах, но вскоре взаимоотношения с Югославией были испорчены, и, узнали о его прошлом, то велели подать заявление об увольнении по собственному желанию. Попросили и в одном месте, и в другом. Много раз переезжал с одного места на другое. Абуталип с семьей остановился на разъезде Боранлы-Буранный. Силой его вроде никто не оставлял здесь, а получилось, что застрял в сарозеках на всю жизнь. Эта жизнь для них была тяжела: от всех оторваны, климат, не подходящий для них. Едигеюй почему-то больше всего жалел Зарипу. Но. однако, семья Куттыбаевых на редкость была дружна. Абуталип был отличным отцом и мужем, а дети были сильно привязаны к родителям. На новом месте им помогли, и постепенно они прижились. Абуталип стал теперь не только работать и заниматься домом, но и стал писать воспоминания о Югославии. Об этом на разъезде знали все.

К концу года, как всегда, приехал ревизор. И, как бы невзначай, спрашивал об Абуталипе. А спустя какое-то время. 5 января 1953 г. на Буранном сделал остановку пассажирский поезд, не имевший здесь остановку. из поезда вышли трое человек и арестовали Абуталипа. Потом. в конце февраля, стало известно, что Куттыбаев был под следствием, а потом умер. Сыновья каждый день ждали. что отец возвратиться. А Едигей постоянно думал о Зарипе, готовый придти к ней на помощь в любую минуту. Тяжело было притворяться, делая вид, что он к ней равнодушен. Как-то он ее спросил. «Зачем тебе так изводиться. Ведь мы все тобой (он подразумевал — я)».

Начались холода и Тут снова взъярился Каранар, так как у него начался гон. Едигей с утра вышел на работу, и поэтому он выпустил атана. На следующий день стало известно. где-то Каранар забил двух самцов — верблюдов и от стада отбил четырех маток, где-то — прогнал с верблюдицы хозяина, ехавшего верхом. Потом письмом попросили забрать атана с разъезда, иначе застрелят. Но когда Едигей появился дома. то узнал, что Зарипа с детьми уехали совсем. Он с жестокостью бил Каранара, повздорил с Казангапом, но Казангап дал ему совет поклониться в ноги Укубале и Зарипе, ведь они спасли его от беды. Вот он этот Казангап, человек, которого они в данный момент ехали хоронить. Но вдруг они неожиданно наткнулись на изгородь в колючей проволоки.

Солдат, стоявший на посту, сказал что не пропустит их, если у них нет пропуска. Об этом сказал и начальник караула, а еще они сказали, что кладбище Ана-Бейит вообще ликвидируют, а на этом месте построят новый микрорайон. Как не уговаривали их, ничего не получилось Уговоры не привели ни к чему. Казангапа пришлось похоронить близко от кладбища, на том месте, где плакала Найман-Ана. . Комиссией, которая обсуждала предложение Лесной Груди, было решено: не допустить, чтобы возвратились бывшие паритет-космонавты; от контактов с Лесной Грудью отказаться, а пространство около Земли изолировать от всевозможного инопланетного вторжения, обручем из ракет. Все участники похорон поехали на разъезд, а сам вернулся к караульной будке, он хотел, что бы большое начальство его выслушало. Он стремился объяснить эти людям, чтобы до них дошло. нельзя разорить кладбище. на котором похоронены твои предки.

До шлагбаума оста совсем немного, но рядом взлетела в небо яркая вспышка грозного пламени. Это взлетела боевая. самая первая ракета-робот, которая рассчитана на уничтожение всех предметов, которые приблизятся к земному шару. Потом за ней метнулась ввысь вторая, потом еще и еще. Ракеты стремились в дальний космос, создавая вокруг Земли обруч. Небо обваливалось на голову, образуя клубы кипящего пламени и дыма. Едигей со своей собакой и верблюдом, рванули прочь. Но завтра Буранный Едигей снова вернулся на космодром.

Чингиз Айтматов

«И дольше века длится день»

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…

А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли жёлтых степей. Едигей работал здесь стрелочником на разъезде Боранлы-Буранный. В полночь к нему в будку пробралась жена, Укубала, чтобы сообщить о смерти Казангапа.

Тридцать лет назад, в конце сорок четвёртого, демобилизовали Едигея после контузии. Врач сказал: через год будешь здоров. Но пока работать физически он не мог. И тогда они с женой решили податься на железную дорогу: может, найдётся для фронтовика место охранника или сторожа. Случайно познакомились с Казангапом, разговорились, и он пригласил молодых на Буранный. Конечно, место тяжёлое — безлюдье да безводье, кругом пески. Но все лучше, чем мытариться без пристанища.

Когда Едигей увидел разъезд, сердце его упало: на пустынной плоскости стояло несколько домиков, а дальше со всех сторон — степь… Не знал тогда, что на месте этом проведёт всю остальную жизнь. Из них тридцать лет — рядом с Казангапом. Казангап много помогал им на первых порах, дал верблюдицу на подои, подарил верблюжонка от неё, которого назвали Каранаром. Дети их росли вместе. Стали как родные.

И хоронить Казангапа придётся им. Едигей шёл домой после смены, думал о предстоящих похоронах и вдруг почувствовал, что земля под его ногами содрогнулась. И он увидел, как далеко в степи, там, где располагался Сарозекский космодром, огненным смерчем поднялась ракета. То был экстренный вылет в связи с чрезвычайным происшествием на совместной советско-американской космической станции «Паритет». «Паритет» не реагировал на сигналы объединённого центра управления — Обценупра — уже свыше двенадцати часов. И тогда срочно стартовали корабли с Сары-Озека и из Невады, посланные на выяснение ситуации.

…Едигей настоял на том, чтобы хоронили покойного на далёком родовом кладбище Ана-Бейит. У кладбища была своя история. Предание гласило, что жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошлые века, уничтожали память пленных страшной пыткой: надеванием на голову шири — куска сыромятной верблюжьей кожи. Высыхая под солнцем, шири стискивал голову раба подобно стальному обручу, и несчастный лишался рассудка, становился манкуртом. Манкурт не знал, кто он, откуда, не помнил отца и матери, — словом, не осознавал себя человеком. Он не помышлял о бегстве, выполнял наиболее грязную, тяжёлую работу и, как собака, признавал лишь хозяина.

Одна женщина по имени Найман-Ана нашла своего сына, превращённого в манкурта. Он пас хозяйский скот. Не узнал её, не помнил своего имени, имени своего отца… «Вспомни, как тебя зовут, — умоляла мать. — Твоё имя Жоламан».

Пока они разговаривали, женщину заметили жуаньжуаны. Она успела скрыться, но пастуху они сказали, что эта женщина приехала, чтобы отпарить ему голову (при этих словах раб побледнел — для манкурта не бывает угрозы страшнее). Парню оставили лук и стрелы.

Найман-Ана возвращалась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала…

Удар стрелы был смертельным. Но когда мать стала падать с верблюдицы, прежде упал её белый платок, превратился в птицу и полетел с криком: «Вспомни, чей ты? Твой отец Доненбай!» То место, где была похоронена Найман-Ана, стало называться кладбищем Ана-Бейит — Материнским упокоем…

Рано утром все было готово. Наглухо запелёнутое в плотную кошму тело Казангапа уложили в прицепную тракторную тележку. Предстояло тридцать километров в один конец, столько же обратно, да захоронение… Впереди на Каранаре ехал Едигей, указывая путь, за ним катился трактор с прицепом, а замыкал процессию экскаватор.

Разные мысли навещали Едигея по пути. Вспоминал те дни, когда они с Казангапом были в силе. Делали на разъезде всю работу, в которой возникала необходимость. Теперь молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили, ради чего? Значит, было ради чего.

…За это время прошло обследование «Паритета» прилетевшими космонавтами. Они обнаружили, что паритет-космонавты, обслуживавшие станцию, исчезли. Затем обнаружили оставленную хозяевами запись в вахтенном журнале. Суть её сводилась к тому, что у работавших на станции возник контакт с представителями внеземной цивилизации — жителями планеты Лесная Грудь. Лесногрудцы пригласили землян посетить их планету, и те согласились, не ставя в известность никого, в том числе руководителей полёта, так как боялись, что по политическим соображениям им запретят посещение.

И вот теперь они сообщали, что находятся на Лесной Груди, рассказывали об увиденном (особенно потрясло землян, что в истории хозяев не было войн), а главное, передавали просьбу лесногрудцев посетить Землю. Для этого инопланетяне, представители технически гораздо более развитой цивилизации, чем земная, предлагали создать межзвёздную станцию. Мир ещё не знал обо всем этом. Даже правительства сторон, поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий. Ждали решения комиссии.

…А Едигей тем временем вспоминал об одной давней истории, которую мудро и честно рассудил Казангап. В 1951 г. прибыла на разъезд семья — муж, жена и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаев был ровесник Едигею. В сарозекскую глухомань они попали не от хорошей жизни: Абуталип, совершив побег из немецкого лагеря, оказался в сорок третьем среди югославских партизан. Домой он вернулся без поражения в правах, но затем отношения с Югославией испортились, и, узнав о его партизанском прошлом, его попросили подать заявление об увольнении по собственному желанию. Попросили в одном месте, в другом… Много раз переезжая с места на место, семья Абуталипа оказалась на разъезде Боранлы-Буранный. Насильно вроде никто не заточал, а похоже, что на всю жизнь застряли в сарозеках. И эта жизнь была им не под силу: климат тяжёлый, глухомань, оторванность. Едигею почему-то больше всего было жаль Зарипу. Но все-таки семья Куттыбаевых была на редкость дружной. Абуталип был прекрасным мужем и отцом, а дети были страстно привязаны к родителям. На новом месте им помогали, и постепенно они стали приживаться. Абуталип теперь не только работал и занимался домом, не только возился с детьми, своими и Едигея, но стал и читать — он ведь был образованным человеком. А ещё стал писать для детей воспоминания о Югославии. Это было известно всем на разъезде.

К концу года приехал, как обычно, ревизор. Между делом расспрашивал и об Абуталипе. А спустя время после его отъезда, 5 января 1953 г., на Буранном остановился пассажирский поезд, у которого здесь не было остановки, из него вышли трое — и арестовали Абуталипа. В последних числах февраля стало известно, что подследственный Куттыбаев умер.

Сыновья ждали возвращения отца изо дня в день. А Едигей неотступно думал о Зарипе с внутренней готовностью помочь ей во всем. Мучительно было делать вид, что ничего особенного он к ней не испытывает! Однажды он все же сказал ей: «Зачем ты так изводишься?.. Ведь с тобой все мы (он хотел сказать — я)».

Тут с началом холодов снова взъярился Каранар — у него начался гон. Едигею с утра предстояло выходить на работу, и потому он выпустил атана. На другой день стали поступать новости: в одном месте Каранар забил двух верблюдов-самцов и отбил от стада четырёх маток, в другом — согнал с верблюдицы ехавшего верхом хозяина. Затем с разъезда Ак-Мойнак письмом попросили забрать атана, иначе застрелят. А когда Едигей вернулся домой верхом на Каранаре, то узнал, что Зарипа с детьми уехали насовсем. Он жестоко избил Каранара, поругался с Казангапом, и тут Казангап ему посоветовал поклониться в ноги Укубале и Зарипе, которые уберегли его от беды, сохранили его и своё достоинство.

Вот каким человеком был Казангап, которого они сейчас ехали хоронить. Ехали — и вдруг наткнулись на неожиданное препятствие — на изгородь из колючей проволоки. Постовой солдат сообщил им, что пропустить без пропуска не имеет права. То же подтвердил и начальник караула и добавил, что вообще кладбище Ана-Бейит подлежит ликвидации, а на его месте будет новый микрорайон. Уговоры не привели ни к чему.

Казангапа похоронили неподалёку от кладбища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана.

…Комиссия, обсуждавшая предложение Лесной Груди, тем временем решила: не допускать возвращения бывших паритет-космонавтов; отказаться от установления контактов с Лесной Грудью и изолировать околоземное пространство от возможного инопланетного вторжения обручем из ракет.

Едигей велел участникам похорон ехать на разъезд, а сам решил вернуться к караульной будке и добиться, чтобы его выслушало большое начальство. Он хотел, чтобы эти люди поняли: нельзя уничтожать кладбище, на котором лежат твои предки. Когда до шлагбаума оставалось совсем немного, рядом взметнулась в небо яркая вспышка грозного пламени. То взлетала первая боевая ракета-робот, рассчитанная на уничтожение любых предметов, приблизившихся к земному шару. За ней рванулась ввысь вторая, и ещё, и ещё… Ракеты уходили в дальний космос, чтобы создать вокруг Земли обруч.

Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма… Едигей и сопровождавшие его верблюд и собака, обезумев, бежали прочь. На следующий день Буранный Едигей вновь поехал на космодром.

Сюжет разворачивается в Сары-Озеке на пустынном разъезде поездов Боранлы-Буранный. Вокруг железной дороги сплошные желтые степи и лишь несколько домов и космодром. В одном жили Едигей с женой Укубалой, а в другом его друг и очень старый знакомый Казангап со своей семьей. Едигей был бывшим военным, демобилизован из-за контузии, работал стрелочником на разъезде.

Однажды к нему в будку пришла жена и сказала, что Казангап умер. Едигей настоял на захоронении в Ана-Бейит – родовом кладбище. Рано утром, ехав на кладбище, Едигей вспоминал, как он с Казангапом работали на разъезде. Как в то время обследовали «Паритет», как исчезали космонавты, и как в вахтенном журнале возникла надпись о контакте с внеземной цивилизацией с планеты Лесная Грудь. Без разрешения правительства, земляне посетили планету пришельцев и предложили побывать в гостях на Земле. Возникла идея о создании межзвёздной станции. Ждали решения правительства.

Делом занялась комиссия. После долгих раздумий было принято решение, в котором был указан запрет на возвращение космонавтов на Землю с планеты Лесная Грудь, и предотвратить в будущем какое-либо посещение Земли инопланетянами с помощью обруча из ракет.

После похорон друга Едигей попросил всех участников церемонии вернуться на разъезд, а сам направился к своей караульной будке, что б связаться с начальством. Ему очень хотелось, что б его услышали и поняли, что нельзя сносить кладбище, ведь там обрели спокойствие их предки. Но не успев дойти, Едигея остановил сильно свист, шум, и куча пыли от пламени. Стартовала ракета, а за ней следующая, и следующая, и еще, еще. Это были ракеты-роботы, которые запустило правительство. У них была лишь одна цель – защитить Землю от вторжения инопланетян, создавая защитный обруч воокруг планеты. Забыв что хотел и растерявшись, Едигей бежал, сломя голову и не оглядываясь, прочь.

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток: А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства - Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей. Едигей работал здесь стрелочником на разъезде Боранлы-Буранный. В полночь к нему в будку пробралась жена, Укубала, чтобы сообщить о смерти Казангапа. Тридцать лет назад, в конце сорок четвертого, демобилизовали Едигея после контузии. Врач сказал: через год будешь здоров. Но пока работать физически он не мог. И тогда они с женой решили податься на железную дорогу: может, найдется для фронтовика место охранника или сторожа. Случайно познакомились с Казангапом, разговорились, и он пригласил молодых на Буранный. Конечно, место тяжелое - безлюдье да безводье, кругом пески. Но все лучше, чем мытариться без пристанища. Когда Едигей увидел разъезд, сердце его упало: на пустынной плоскости стояло несколько домиков, а дальше со всех сторон - степь: Не знал тогда, что на месте этом проведет всю остальную жизнь. Из них тридцать лет - рядом с Казангапом. Казангап много помогал им на первых порах, дал верблюдицу на подои, подарил верблюжонка от нее, которого назвали Каранаром. Дети их росли вместе. Стали как родные. И хоронить Казангапа придется им. Едигей шел домой после смены, думал о предстоящих похоронах и вдруг почувствовал, что земля под его ногами содрогнулась И он увидел, как далеко в степи, там, где располагался Сарозекский космодром, огненным смерчем поднялась ракета. То был экстренный вылет в связи с чрезвычайным происшествием на совместной советско-американской космической станции. не реагировал на сигналы объединенного центра управления - Обценупра - уже свыше двенадцати часов. И тогда срочно стартовали корабли с Сары-Озека и из Невады, посланные на выяснение ситуации. :Едигей настоял на том, чтобы хоронили покойного на далеком родовом кладбище Ана-Бейит. У кладбища была своя история. Предание гласило, что жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошлые века, уничтожали память пленных страшной пыткой: надеванием на голову шири - куска сыромятной верблюжьей кожи. Высыхая под солнцем, шири стискивал голову раба подобно стальному обручу, и несчастный лишался рассудка, становился манкуртом. Манкурт не знал, кто он, откуда, не помнил отца и матери, - словом, не осознавал себя человеком. Он не помышлял о бегстве, выполнял наиболее грязную, тяжелую работу и, как собака, признавал лишь хозяина. Одна женщина по имени Найман-Ана нашла своего сына, превращенного в манкурта. Он пас хозяйский скот. Не узнал её, не помнил своего имени, имени своего отца: . Пока они разговаривали, женщину заметили жуаньжуаны. Она успела скрыться, но пастуху они сказали, что эта женщина приехала, чтобы отпарить ему голову (при этих словах раб побледнел - для манкурта не бывает угрозы страшнее). Парню оставили лук и стрелы. Найман-Ана возвращалась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала: Удар стрелы был смертельным. Но когда мать стала падать с верблюдицы, прежде упал её белый платок, превратился в птицу и полетел с криком: То место, где была похоронена Найман-Ана, стало называться кладбищем Ана-Бейит - Материнским упокоем: Рано утром все было готово. Наглухо запеленутое в плотную кошму тело Казангапа уложили в прицепную тракторную тележку. Предстояло тридцать километров в один конец, столько же обратно, да захоронение: Впереди на Каранаре ехал Едигей, указывая путь, за ним катился трактор с прицепом, а замыкал процессию экскаватор. Разные мысли навещали Едигея по пути. Вспоминал те дни, когда они с Казангапом были в силе. Делали на разъезде всю работу, в которой возникала необходимость. Теперь молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили, ради чего? Значит, было ради чего. :За это время прошло обследование прилетевшими космонавтами. Они обнаружили, что паритет-космонавты, обслуживавшие станцию, исчезли. Затем обнаружили оставленную хозяевами запись в вахтенном журнале. Суть её сводилась к тому, что у работав- ших на станции возник контакт с представителями внеземной цивилизации - жителями планеты Лесная Грудь. Лесногрудцы пригласили землян посетить их планету, и те согласились, не ставя в известность никого, в том числе руководителей полета, так как боялись, что по политическим соображениям им запретят посещение. И вот теперь они сообщали, что находятся на Лесной Груди, рассказывали об увиденном (особенно потрясло землян, что в истории хозяев не было войн), а главное, передавали просьбу лесногрудцев посетить Землю. Для этого инопланетяне, представители технически гораздо более развитой цивилизации, чем земная, предлагали создать межзвездную станцию. Мир еще не знал обо всем этом. Даже правительства сторон, поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий. Ждали решения комиссии. :А Едигей тем временем вспоминал об одной давней истории, которую мудро и честно рассудил Казангап. В 1951 г. прибыла на разъезд семья - муж, жена и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаев был ровесник Едигею. В сарозекскую глухомань они попали не от хорошей жизни: Абуталип, совершив побег из немецкого лагеря, оказался в сорок третьем среди югославских партизан. Домой он вернулся без поражения в правах, но затем отношения с Югославией испортились, и, узнав о его партизанском прошлом, его попросили подать заявле- ние об увольнении по собственному желанию. Попросили в одном месте, в другом: Много раз переезжая с места на место, семья Абуталипа оказалась на разъезде Боранлы-Буранный. Насильно вроде никто не заточал, а похоже, что на всю жизнь застряли в сарозеках, И эта жизнь была им не под силу: климат тяжелый, глухомань, оторванность. Едигею почему-то больше всего было жаль Зарипу. Но все-таки семья Куттыбаевых была на редкость дружной. Абуталип был прекрасным мужем и отцом, а дети были страстно привязаны к родителям. На новом месте им помогали, и постепенно они стали приживаться. Абуталип теперь не только работал и занимался домом, не только возился с детьми, своими и Едигея, но стал и читать - он ведь был образованным человеком. А еще стал писать для детей воспоминания о Югославии. Это было известно всем на разъезде. К концу года приехал, как обычно, ревизор. Между делом расспрашивал и об Абуталипе. А спустя время после его отъезда, 5 января 1953 г., на Буранном остановился пассажирский поезд, у которого здесь не было остановки, из него вышли трое - и арестовали Абуталипа. В последних числах февраля стало известно, что подследственный Куттыбаев умер. Сыновья ждали возвращения отца изо дня в день. А Едигей неотступно думал о Зарипе с внутренней готовностью помочь ей во всем. Мучительно было делать вид, что ничего особенного он к ней не испытывает! Однажды он все же сказал ей: . Тут с началом холодов снова взъярился Каранар - у него начался гон. Едигею с утра предстояло выходить на работу, и потому он выпустил атана. На другой день стали поступать новости: в одном месте Каранар забил двух верблюдов-самцов и отбил от стада четырех маток, в другом - согнал с верблюдицы ехавшего верхом хозяина. Затем с разъезда Ак-Мойнак письмом попросили забрать атана, иначе застрелят. А когда Едигей вернулся домой верхом на Каранаре, то узнал, что Зарипа с детьми уехали насовсем. Он жестоко избил Каранара, поругался с Казангапом, и тут Казангап ему посоветовал поклониться в ноги Укубале и Зарипе, которые уберегли его от беды, сохранили его и свое достоинство. Вот каким человеком был Казангап, которого они сейчас ехали хоронить. Ехали - и вдруг наткнулись на неожиданное препятствие - на изгородь из колючей проволоки. Постовой солдат сообщил им, что пропустить без пропуска не имеет права. То же подтвердил и начальник караула и добавил, что вообще кладбище Ана-Бейит подлежит ликвидации, а на его месте будет новый микрорайон. Уговоры не привели ни к чему. Кандагапа похоронили неподалеку от кладбища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана. :Комиссия, обсуждавшая предложение Лесной Груди, тем временем решила: не допускать возвращения бывших паритет-космонавтов; отказаться от установления контактов с Лесной Грудью и изолировать околоземное пространство от возможного инопланетного вторжения обручем из ракет. Едигей велел участникам похорон ехать на разъезд, а сам решил вернуться к караульной будке и добиться, чтобы его выслушало большое начальство. Он хотел, чтобы эти люди поняли: нельзя уничтожать кладбище, на котором лежат твои предки. Когда до шлагбаума оставалось совсем немного, рядом взметнулась в небо яркая вспышка грозного пламени. То взлетала первая боевая ракета-робот, рассчитанная на уничтожение любых предметов, приблизившихся к земному шару. За ней рванулась ввысь вторая, и еще, и еще: Ракеты уходили в дальний космос, чтобы создать вокруг Земли обруч. Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма: Едигей и сопровождавшие его верблюд и собака, обезумев, бежали прочь. На следующий день Буранный Едигей вновь поехал на космодром